Если говорить о театре, то царь отдавал предпочтение французским труппам и итальянской опере. Приходилось ему посещать и традиционные маскарады в Большом театре и Дворянском собрании. «Приходилось», поскольку, по словам дочери, «Папа терпеть не мог балов и уходил с них уже в двенадцать часов спать»[138].
С большим удовольствием Николай Павлович, когда это позволял этикет, проводил вечера дома, на половине императрицы, в ее кабинете со стенами, обитыми красной узорчатой тканью, окна которого выходили на Неву. Здесь собирался узкий круг избранных. Сидя полукругом перед императорской четой, приглашенные пили кофе и беседовали. На первом месте была музыка, причем государь сам отлично играл на флейте и трубе. Занимались в семейном кругу также чтением русских и иностранных литературных новинок. В своих художественных вкусах монарх был сентиментален, предпочитал романы Жермены де Сталь, Эжена Сю, религиозные сочинения Шатобриана. Произведения Жорж Санд и аббата Прево считал фривольными и социально опасными, поэтому запрещал их печатание в России. Императрицу же все, связанное с Парижем, раздражало. Она не могла простить французам то, что при Наполеоне они оккупировали Пруссию. У нее на столе редко можно было увидеть французскую книгу. Наоборот, немецкая литература высоко ценилась в Зимнем дворце.
Впрочем, государь считал себя прежде всего руководителем литературы и искусства, нежели их ценителем. Его крупной заслугой перед искусством стало учреждение Императорского Эрмитажа. Богатое собрание художественных сокровищ, начатое Екатериной II, расширенное Александром I, по инициативе Николая превратилось в доступный публике национальный музей. С 1829 по 1850 г. собрание Эрмитажа пополнялось замечательными экспонатами из-за границы. По инициативе Николая и под его наблюдением была построена Пулковская обсерватория, Большой Кремлевский дворец в Москве, там же начато строительство храма Христа Спасителя, Исаакиевского собора в Петербурге, создан замечательный частный музей оружия в Царском Селе. При Николае двор стал одним из самых блестящих и пышных в Европе, однако в быту государь был очень умеренным. Если Луи-Филипп, став королем, с неохотой покинул пышный Пале-Руаяль, то симпатии Николая склонялись в пользу относительно скромного Аничкова дворца. Вот что писала об образе жизни Николая баронесса Фредерикс: «К самому себе император Николай I был в высшей степени строг, вел жизнь самую воздержанную, кушал он замечательно мало, большею частью овощи, ничего не пил, кроме воды, разве иногда рюмку вина, и то, право, не знаю, когда это случалось; за ужином кушал всякий раз тарелку одного и того же супа из протертого картофеля, никогда не курил, но и не любил, чтоб и другие курили. Прохаживался два раза в день пешком обязательно – рано утром перед завтраком и занятиями и после обеда, днем никогда не отдыхал. Был всегда одет, халата у него и не существовало никогда, но если ему нездоровилось, что, впрочем, очень редко случалось, то он надевал старенькую шинель. Спал он на тоненьком тюфячке, набитом сеном. Его походная кровать стояла постоянно в опочивальне августейшей супруги, покрытая шалью»
