и бразильского дерева
[68] и отдать все по возвращении в Геную. Товары Гвидо он обещает продать за 280 лир в Александрии, чтобы отдать деньги идущему вместе с ним сыну Гвидо, если тот решится из Александрии предпринять дальнейшее странствие на свой страх. Если же молодой человек останется в обществе Солимана, последний пускает дальше капитал в оборот и обязуется привезти отцу перца и черного дерева. Вернувшись, Солиман расплачивается с доверителями. Элио, например, он привез 105,5 лир, пол центнера перца и пакет бразильского дерева. Соответственно нажились и другие. Что Солиман хорошо заработал на этом предприятии, видно из того, что через четыре года он покупает с двумя другими купцами корабль, причем оплачивает половину его стоимости. И долго еще в архивах встречаем мы следы его торговых сделок. Их малые размеры компенсируются непрерывностью. Сплошь да рядом в сделках прибегают к кредиту, лично-семейному в первое время, — товары, полученные в одном пункте от отца, выплачиваются деньгами сыну, который живет где-нибудь на Востоке. Отсюда недалеко до торговых банкирских домов, филиалы которых вскоре разбросаются по Средиземному морю. Благодаря им член или клиент кредитного товарищества сможет двинуться в путь, не неся мешка с золотом. Сделки начинают регулироваться векселями, из которых постепенно вырастает система ассигнаций.
В товарном обмене Европа, сначала малоактивная, становится все более деятельной. Кроме товаров, которые она извлекает в качестве оброка из сирийских колоний, она многое вынуждена покупать за деньги: драгоценные камни и пряности Дальнего Востока, появляющиеся на сирийских рынках и в Багдаде; персидские ткани и бирюзу; хлеб, соль и рыбу с берегов Черного моря: наконец, все египетские товары: батист и кисею, стекло, бразильское дерево, перец, квасцы. Сначала европейцы за все это платят преимущественно золотом, но с течением времени они усиливают собственный экспорт. Если в X веке Европа везла на Восток преимущественно рабов, дерево и оружие, из коих только последний товар был произведением индустрии, для второго приходилось обезлесивать хребты Италии, а третий был позорным пятном «христианской» коммерции, то уже в XII веке этот список значительно расширяется. Испанский шелк, французское и фландрское сукно, полотно Реймса, Камбре и Валансьена начинают не только в Европе конкурировать с восточными тканями, но появляются и в Сирии. Иерусалимские госпитали тысячами локтей и сотнями штук выписывали из Европы красные и зеленые сукна и толстые шерстяные одеяла.
