Генуэзские флотилии проводили на Востоке всю зиму; венецианский весенний караван возвращался в сентябре, осенний — в мае. Этого времени было достаточно, чтобы посетить все прибрежные гавани и съездить в Дамаск и Багдад. Бывало так, что купцы возвращались с тем же караваном, с которым и прибыли, но некоторые, если того требовала коммерция, оставались и отбывали домой уже со следующей флотилией. Случалось и так, что в своих действиях в Святой земле купец был связан контрактом с республикой, формировавшей флотилию, где прописывалось, где, чем и как он мог торговать.
Строгая регламентация такого рода предприятий объясняется тем, что в них были заинтересованы самые влиятельные круги. Городская знать, носители государственных должностей, просто богатые люди вкладывали в восточную торговлю большие капиталы, то есть купцы, плывшие за море, редко когда рисковали только собственными средствами. Из генуэзских архивов видно, что в торговых операциях участвовала почти вся местная аристократия, причем активными их участниками были только младшие члены семей, тогда как старшие не покидали своих городов и выступали в роли акционеров, пайщиков или банкиров. Перекладывая непосредственный труд на тех, кто стоял ниже ее в социальном отношении, знать, не выходя из дома, получала изрядные барыши. Впрочем, у нее тоже хватало забот. Ее делом было, заседая в городском правительстве, следить за поворотами внешней политики, регулировать отношения с сарацинами, Византией, иерусалимскими князьями, а также с соседними республиками, в нужных случаях отправлять посольства, а то и организовывать военные экспедиции. Здесь не имеет смысла даже говорить о частной торговле. Всякое торговое предприятие, чтобы не быть безрезультатным, должно было не только пользоваться покровительством флага своей страны, но прямо заинтересовать в своем успехе как можно больше членов правительства. Тогда купец, уходящий в плавание, мог быть уверен, что со своего сенатского кресла, из дворца над зеленой лагуной Венеции или над синими волнами Лигурийского залива чей-то благоприятный глаз следит за его кораблем и направляет в желательном для него духе политику республики.
В этих предприятиях, как они рисуются через архивы, любопытны подробности. Когда некий Солиман отправляется в 1156 году на Восток с генуэзским кораблем, он получает самые разнообразные поручения. Ожерио Венто дает ему серебряную уздечку, 10 фунтов и 2 унции шафрану, а также 15 генуэзских лир, которые Солиман должен превратить в товар, а вырученные за товар деньги передать сыну Ожерио, поселившемуся в Александрии, причем уже не лиры, а египетские бизанты из расчета два и три четверти бизанта на лиру. От имени малолетнего знатного генуэзца Элио консулы города дают Солиману 96 лир, а некий Рибальдо Факсолио — 5 лир. Два других генуэзца, Мальфуастеро и Гвидо, поручают купцу товары для продажи. Перед первым Солиман обязуется, продав его товары в Александрии не менее чем за 110 бизантов, добраться до Каира, купить там гуммилака
