Во всяком случае, не из душевного угнетения, но скорее из творческого возбуждения должны мы вести странническую тягу XI века; не отчаяние снимало с места большинство путников, но вера и радость. Трудно поверить, чтобы материальные условия жизни были в XI веке хуже, нежели столетием раньше. Наоборот, после полутора веков норманнских опустошений, когда, осев на земле, превратившись в герцогов и графов новой Европы, прежние разбойники стали «по веревке размерять землю» и льготами звать на нее насельников, — началась интенсивная работа над одичавшими полями. Восстанавливались пути сообщения, возникали и обустраивались города, топор земледельца врубался в чащи, и в лесах появлялись новые, свободные деревни. Кипение жизни чувствуется в XI веке в Европе, и если монастырские хроники, в частности клюнийская, подчиняясь основной задаче призыва к повышенному идеалу «духовной жизни», одевает действительность в темные цвета, то они часто только принадлежат изображению, но не оригиналу.
Подъем, а не умирание характеризует бодрый, проснувшийся к новому бытию XI век. Этот подъем, как и всякий рост, не осуществлялся без страданий, но то были муки рождения, не агония смерти. Прошлое своими тесными рамками давило на распускающиеся ростки жизни, ложилось могильным камнем на новые порывы, косность старины задерживала тягу к свету и, здоровое в своей основе, «стремление вдаль».
Но не сдержит Воскресшего Темный гроб![53]
С общим рассветом и стоит в связи усиление страннических движений, учащающийся темп паломничеств. Новые препятствия, какие ставились на их дороге, не остановили пилигримов, но изменили форму паломничеств. Рядом с одиночками и небольшими группами все чаще появляется охрана, а крупные компании сопровождаются настоящими вооруженными отрядами. 700 странников отправились в 1026 году в Палестину под главенством Ричарда, аббата Ванского, и под прикрытием отряда всадников. В следующем году той же дорогой прошло паломничество графа Анжуйского, епископов Лиможского и Пуатье. В 1035 году во главе «множества своих подданных» к Гробу Господню явился Роберт Дьявол. Через тридцать лет Альтаихская летопись рисует движение огромной дружины немецких пилигримов. Более 12 тысяч человек, которыми руководили епископы Гюнтер Бамбергский, Зигфрид Майнцкий, Оттон Регенсбургский и Вильгельм Утрехтский, вступили в Венгрию, вызывая в городской и деревенской черни блеском своего убранства и богатством обоза удивление, зависть и жажду грабежа. В Сирии им пришлось выдержать несколько стычек с бедуинами, в которых обнаруживается, что большая часть дружины по обету шла без оружия и оказалась вынужденной защищаться камнями. Но меньшинство смогло помериться с нападавшими равным оружием.
