Фульхерий зажжен огнем того вдохновения, которое описывает, и в его свете происходящее для него озарено чудесами. Но он старается сдержать волнующий его энтузиазм и честно исполнить свой долг историка. Он исполнил его — это следует признать — очень дельно и объективно для своего времени и имел право, которым гордился бы всякий исследователь крестоносного движения, закончить свое введение словами: «Весь же ход великого дела, его начало и как к его совершению был подвигнут западный мир, и почему напряг он на него мышцы и волю, — разъяснит следующее далее историческое повествование».
Ища «составляющие» крестоносного движения, хотели видеть в нем этап экономической эволюции, длительный эпизод в борьбе за восточные рынки. Для известных элементов земледельческого населения Европы оно явилось продолжением начавшегося с XI века переселенческого движения; многодетные семьи аристократов-землевладельцев стремились использовать походы за море как средство удовлетворения возраставшей нужды в земельных наделах — феодах; в них также можно усматривать грандиозную рыцарскую авантюру, дававшую исход жажде приключений и подвигов. Все эти мотивы вполне вмещаются в крестоносное движение. Но больше всего и прежде всего в том, что было в них своеобразного, что делало их явлением всенародным, крестовые походы являются огромных размеров паломничеством, расширившим русло тех потоков, которые задолго до XI века катились на Восток.
Когда религиозное рвение Константина и Елены возвратило Иерусалиму его имя вместо языческого имени Элии Капитолины[43], открыло пещеру Гроба Господня и холм Голгофы, когда на горе Елеонской и на вершине Сиона засияли базилики, одетые торжественным искусством века Флавиев[44], когда «от Дана до Вирсавии[45] с Библией в руках обошли Палестину и установили памятные места священной истории Ветхого и Нового Завета», — туда двинулись дружины путников, охваченные «любовной жаждой видеть святые места». От IV до XI века около святынь Иерусалима среди массы посетителей от соседних восточных областей прошел не один гость далекого Запада.
Анонимный путешественник из Бордо, в конце IV века проехавший вдоль Пиренеев, Средиземного приморья, затем поднявшийся по Роне, перешедший через Альпы, прошедший Ломбардию, горы и равнины Балканского полуострова, затем через Константинополь, Малую Азию и Сирию достигший Иерусалима, оставил подробный указатель своего пути — с перечислением этапов, остановок, где он ночевал, менял лошадей; он также сделал отметки о числе мильных камней
