В Трифельсе Ричарду дана была известная свобода передвижения. Под охраной пятидесяти всадников он мог покидать заточение и охотиться в местных лесах. Но в общем, ему не делали ничего плохого. «Кто может обидеть пленника или мертвеца?» — спрашивает сам Ричард в элегии, написанной в тюрьме. Но можно представить, как чувствовал себя под охраной самый беспокойный рыцарь Европы! На короткий, правда, срок ему довелось узнать и унижение оков, когда самый хлопотливый из его заочных надзирателей, епископ Бове, посетивший в конце 1193 года Генриха VI, сумел в краткой, но убедительной беседе настроить его против узника. Ричард «узнал на следующее же утро на собственном теле о прибытии епископа и о его ночных беседах с императором, ибо его нагрузили железом больше, чем мог бы снести конь или осел».
Письма Ричарда к матери, которыми он торопит свое освобождение, свидетельствуют о состоянии ужасного томления, в каком он жил. «Мы остаемся у императора, пока не выплатим ему 70 тысяч серебряных марок[32]… Берите (для этого выкупа. — О.Д.) у церковных прелатов золото и серебро. Подтверждайте клятвенно, что мы все восстановим. Принимайте заложниками детей наших баронов. Как бы не затянулось наше освобождение по вашей медлительности».
По мере того как происходящее доходит до сознания друзей Ричарда, отклики на этот призыв множатся. Первыми подняли голос поэты, вызывая прилив симпатий к узнику и раздражение против его тюремщиков.
Домой без опасения Ричард ехал, —
пишет знаменитый провансальский трубадур Пьер Видаль, но
…император, думая нажиться
На выкупе, им овладел коварно.
Проклятье, Цезарь, памяти твоей!
Перья и голоса самых славных лириков Англии и Франции действуют единодушно в интересах Ричарда. Затем и собственная песня английского короля вступает в этот хор:
Напрасно помощи ищу, темницей скрытый,
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою…
Как сон, проходят дни. Уходят в вечность годы…
Но разве некогда, во дни былой свободы,
Повсюду, где к войне лишь кликнуть клич могу,
В Анжу, Нормандии, на готском берегу,
Могли ли вы найти смиренного вассала,
Кому б моя рука в защите отказала?
А я покинут!.. В мрачной тесноте тюрьмы
Я видел, как прошли две грустные зимы,
Моля о помощи друзей, темницей скрытый…
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Конечно, эти жалобы на равнодушие мира были только элегическим преувеличением. Друзья Ричарда действовали изо всех сил. Старая Алиенора имела свой план. Он заключался в том, чтобы, содействуя сближению Англии с империей, противопоставить их союз главному врагу — Филиппу. С этой целью она всячески склоняла Ричарда к тому акту, которого особенно хотел Генрих VI в своем имперском честолюбии, — признанию Англии членом империи и принесению за нее вассальной присяги Генриху. Этот вассалитет по отношению к римскому, «всемирному» императору как бы сам собой ослаблял вассальные узы, привязывавшие Ричарда к Филиппу, и был неунизительным по форме и необременительным по существу условием освобождения.
