Ричард был поражен этим до глубины души, но нашел все-таки в себе силы не возражать против этого решения и сам послал известить Конрада о воле совета. Очень скоро ему пришлось признать, что совет поступил правильно, — во всяком случае, на это указывала уступчивость Саладина, которую тот не замедлил проявить. Вождь сарацин был готов сделать уступки в Иерусалиме и на побережье, оговаривая здесь для себя только Аскалон. В Палестине как будто намечалась ситуация, когда все стороны будут удовлетворены достигнутыми договоренностями. Но 28 апреля Конрад пал в Тире от руки двух убийц из секты ассасинов[28]. Враждебная Ричарду молва обвинила его в этом убийстве.
После этого Ричард определенно потерял самообладание. У него еще хватило хладнокровия не настаивать на признании на иерусалимский трон прав Ги Лузиньянского и принять как приятное для себя избрание иерусалимским королем его племянника Анри (Генриха) Шампанского. Но затем стремления и желания Ричарда раздваиваются между судьбой собственного престола и Иерусалимом. Он отваживается на новые подвиги, отвоевывает для иерусалимского королевства замок Дарум, но в то время готовится уезжать, поскольку все более грозный характер принимают вести из Англии. Уже почти все готово к отъезду, но тут вдруг некие видения заставляют его остаться. Он решается вести войско к Иерусалиму, пользуясь благоприятным временем года и слухами о поколебавшейся силе армии Саладина. Но в том же месте, от которого повернул обратно прошлый раз, он останавливается на несколько недель, ожидая подкреплений из Акры, а затем приказывает войску возвращаться обратно на побережье, отказываясь от Иерусалима все по той же причине — говоря, что город слишком хорошо укреплен и у них не хватит сил его взять…
Понятно, что при таких обстоятельствах мир, о котором он вновь заговорил с Саладином, не мог быть заключен на условиях, о которых шла речь прежде. Саладин на этот раз не спешил договариваться. Стянув вновь свое войско, он перешел в наступление, двинулся к Яффе и овладел бы ею — кроме цитадели, она уже была в его руках, — если бы не Ричард. Чего-чего, а мужества своего английский король не утратил. Узнав о нападении на Яффу, Ричард поплыл к ней на помощь — рассказывают: он так спешил вступить в бой, что спрыгнул в воду, не добравшись до берега. Саладин не ожидал удара от, казалось бы, деморализованного короля и отступил. Вернув Яффу, Ричард предложил возобновить переговоры о мире.
