Нина молча вздохнула.
— Однажды, когда матери не было дома, в хату ввалились отец и его компания. Трезвые. И без выпивки, без закуски.
«Иди погуляй», — приказал отец Лене.
Леня вышел в сени. А было холодно-холодно. Снег еще не выпал, зато мороз брался крепкий. Хлопец хотел было пойти переждать к соседям. Но раз его выпроводили из избы, значит, там состоится интересный разговор. Он и остался в сенях, приткнулся к двери, чтоб подслушать. Вдруг входит мать.
«Ты чего здесь?» — спросила она.
Ленька рассказал ей обо всем. Мать — в хату, а Леня за ней, прячется за ее спиною. Видя, что ни отец, ни полицаи не замечают его, он быстренько шасть за кухонную ширму, а оттуда — на печку, за трубу, на свой наблюдательный пункт. И притих.
«Ну, чего стала?» — повернулся отец к матери.
А та как бы шутя ответила:
«Рада, что сегодня у вас какой-то праздник... Трезвых первый раз вижу... Видно, волк в лесу ноги протянул».
«А ты сбегай лучше к Кравчихе, одолжи поллитровочку», — поднялся отец с лавки.
«Сам сбегай, и так допрыгался уже. На улице показываться стыдно...»
Отец шагнул к ней. Лицо его налилось кровью, злые глаза рыскали из стороны в сторону. Ленька весь сжался в комочек, вот-вот готов был броситься на защиту матери. А та, зная характер мужа, отступила к порогу. Отец чуть успокоился, сказал:
«Иди... Нам поговорить надо, понимаешь?»
Ну, мать и вышла в сени. Отец прикрыл за ней дверь и вернулся к столу, где молча сидели еще трое полицейских. Они, разумеется, не знали, что Ленька в избе и слышит их, а потому разговаривали не таясь. А разговор у них шел такой:
«Пожалуй, придется согласиться с комендантом?» — спросил один из полицаев.
«Иного выхода нет», — ответил другой.
Ленька слушал, но пока понять ничего не мог.
«Может, совсем уйти к партизанам?» — спросил третий полицай.
«Чтобы повесили на первой осине?» — гнул свое первый.
«Если сами придем, будто сдаемся, не повесят,— авторитетно сказал отец.— Иначе нам нельзя принять условия коменданта и заслужить награды... Немцы на то и рассчитывают, что зашлют нас к партизанам, выведают все и тогда ударят по ним. А партизаны, между прочим, всем полицейским дают возможность искупить свою вину».
«Значит, пока не поздно, надо идти», — снова сказал первый полицай.
«Я согласен!» — добавил второй.
«И я»,— сказал тот, который предлагал уйти к партизанам.
«Ты не пойдешь! — отрезал отец.— Пойдем втроем. Втроем и невзгоды и награды разделим».
«Ах, так? — вскочил отвергнутый.— Ну, мерзавцы...»
