– Ниоми ми сисра, – вновь начала Серва, на сей раз тоном заискивающим и умиротворяющим. – Нил’гиша сойни…
– Ху’джаджил! – выкрикнул главный.
Серва и Моэнгхус почти немедленно пали на колени, уткнувшись лицом в растрескавшиеся плиты. Растерявшийся Сорвил запоздал с движением и поэтому увидел, как эмвама, находившийся позади Моэнгхуса, быстрым, как взмах собачьего хвоста, движением, нанес дубинкой удар в основание черепа имперского принца. Сорвил закричал, попытался освободиться от коварных маленьких тварей, но небольшая мозолистая ладонь ухватила его вместе с множеством других – тянущих, дергающих, щипающих, бьющих. Он услышал, как Серва что-то отчаянным голосом прокричала на ихримсу. Успел мельком заметить, как Моэнгхус, рыча, поднялся на ноги, разбрасывая несчастных карликов движением плеч, отмахнулся от удерживающих его рук…
Однако внезапный удар погасил свет в его глазах, заставил подкоситься ноги.
Чьи-то руки. Визг. Вонь и чернота.
Люди, принадлежа к природе, воспринимают собственную сущность как Закон, если им кажется, что ее ограничивают, и как природу, когда она представляется им буйной и непокорной.
Таким образом, некоторые мудрецы утверждают, что людей от зверей отделяет умение лгать.
Мемгова, Книга Божественных Деяний
Начало осени, 20 год Новой империи (4132 год Бивня), Момемн
– Лови, – кличет на закате Момемнская шлюха…
Однако персик и так уже в его руке.
В обширном и пустом мраке Ксотеи Дар Ятвер застыл неподвижно возле идола своей Матери, наблюдая, как несколько нетвердо стоящих на ногах жрецов поднимают и уносят мертвое тело своего шрайи. Трое из них плюют ему под ноги. Инкаусти уводят его, и он смотрит назад, видит себя стоящим в тени позлащенной Матери.
Горны сдирают кожу с неба. Мотыга и земля! Мотыга и земля! Жестокий Момемн лежит в бесчестье, пораженный от Книги за свои беззакония. Императрица взывает. И голос ее проносится над последними лучами солнца.
– Лови…
Он не столько умывается, сколько стирает кровь со своих ладоней.
К ним присоединяется худощавая, в странном облачении девушка по имени Телиопа, утонченность которой умаляется до простоты.
– Там кто-то был, когда это случилось, – объясняет он ей и видит, как она исчезает во всесокрушающей черноте.
Императрица бросает персик…
– Лови.
Он погружает в воду пальцы, они коричневые, но вода вокруг них расцветает алым облачком.
Императрица смотрит ему в лицо.
– Что ты сделал… Как это оказалось возможным?
