– Ба! Только посмотри на это! Посмотри! Как по-твоему, это дом здравомыслящего короля?
– Ни в коем случае, – согласилась она.
Эмвама вились вокруг, наблюдая за людьми с удивлением, которое несколько искажала ненормальная величина их глаз.
– Помнишь, что говорил нам отец? – настаивал на своем Моэнгхус. – Сбитый с толку всегда стремится к безопасности правил. Именно поэтому был так важен Ниом, поэтому была так важна, – большой палец ткнул в сторону Сорвила, – ненависть этого каг!
Гранд-дама нахмурилась.
– Что же ты хочешь, чтобы я сделала?
– То, что хотел с самого начала!
– Нет.
Мнения брата и сестры схлестнулись, и каким-то образом Сорвил понял, что Моэнгхус намеревался убить его – не сходя с места, если сумеет.
– Кто это владеет тобой, Серва, дунианин или мамочка?
– Я же сказала тебе: нет.
Моэнгхус бросил на Сорвила взгляд, полный едва сдерживаемой ярости.
– Йул’ириса как-как меритру… – проскрежетал он, обращаясь к сестре.
И хотя Сорвил не понял ни единого слова, ухо его души подсказало: а если я случайно сверну ему шею?
– Никакой разницы.
Что-то в ее голосе заставило насторожиться обоих мужчин.
Нелюди. Они приближались.
Так стояли они, боясь вздохнуть, на Высшем Ярусе перед Соггомантовыми воротами: король-верующий и дети аспект-императора. Ропот пробежал по толпе, хотя лишь находившиеся впереди эмвама могли заметить приближение своих не знающих старости господ. У страха есть собственные глаза. Тварями овладело раболепное рвение, подобное тому, в которое впадает побитая собака. Теперь они не столько толпились возле троих путников, сколько жались к ним, натужно и лживо улыбаясь, хотя глаза их наполнял тихий ужас. Один уродец даже вцепился в руку Сорвила – детской, но мозолистой и шершавой ручонкой.
Сорвил обнаружил, что ответил на невольное рукопожатие. И в охватившем его в одно мгновение безумии понял, что брат с сестрой мучили его не потому, что он видел их кровосмесительную близость, – мукой был сам инцест! Они терзали его, потому что условия Ниома требовали, чтобы он ненавидел Анасуримборов…
Они нуждались в свидетельстве того, чего Богиня никогда не позволила бы им увидеть.
A теперь они решили, что обречены.
Что же он сделал? Молодой человек замер, раздираемый противоречиями. Нелюди, населявшие Иштеребинт, появились из малых правых ворот немыслимой на земле чередой. Если камни и мох впитывали свет, то они отражали его, невысокие радужные силуэты под далекими сводами, испещренными изображениями. В походке их не читалось ни спешки, ни тревоги.
