Ярость сорвалась в нем, будто он был катапультой, а ее голос – спусковым крючком.
– Я считаю тебя шлюхой и кровосмесительницей!
Она вздрогнула, восхитив тем самым злобную часть его.
Однако ответ Сервы не замедлил пролиться жидким светом из ее уст, сгуститься светлым паром из окружающего сумрака.
– Каур’силайир мухирил…
Сорвил отшатнулся назад, сперва от изумления, потом от сочленений охватывавшего его света. Ступни его колотили по воздуху. Его отбросило, притиснуло к морщинистому стволу огромного дуба. Голос Сервы налетал на него со всех сторон, словно он был листом, потерявшимся в буре воли этой женщины. Злой и враждебный свет сверкал в ее глазах, немногим уступая в яркости солнцу. Черный перламутр обрамлял фигуру… черный, змеившийся, ветвившийся, словно разыскивая трещины, проникавшие в самую ткань бытия. Волосы ее разметались золотыми воинственными соколами.
И она нависла над ним, не столько преодолев, сколько прорезав разделявшее их расстояние… схватила его за плечи, воспламенив его кожу своим огнем, высосав весь воздух из его груди своей пустотой, придавливая его тяжестью гор, принуждая, требуя…
– Что ты скрываешь?
Губы ее раскрылись около поверхности солнца.
Слова его восстали из черных недр, отвечая на ее требование:
– Ничего…
Не с трудом, свободно.
– Почему ты любишь нас?
– Потому что ненавижу то, что вы ненавидите… – Невесомо, словно в курительном дыму. – Потому что верю… – Вздохом, как после поцелуя.
Черная тушь затопила все вокруг, скрыв за собой жилистый лес и воздушную сферу. Осталась она одна, титаническая фигура, блистание глаз которой подобно Гвоздю Небес.
– Можешь ли ты не замечать наше презрение?
Слова, будто обращенные к другу.
– Да.
Она наклонилась вперед, гнев и ужас во плоти, разбрызгивая страх краской по коре.
– Не думаю.
Он запрокинул голову в полнейшем ужасе, он увидел ее жуткую сторону, он мог только простонать свою жалобу, прорыдать свой позор. Пролилась вода его тела, горячая, словно кровь. Нутро.
И с каким-то ударом сердца исчезло все.
Ее чары. Его честь.
– Почему? – кричала она. – Почему тебе надо любить нас? Почему?
Дрожь колотила его, крутила как ветер. Он обмарался…
– Неужели ты не видишь, что мы – чудовища!
Испачкался. Он заметил некую неуверенность, даже ранимость в ее сердце… Страх?
Трепетное ожидание… чего?
Вонь собственного малодушия уже окружала его…
Доказательство.
Первое рыдание, исторгнутое из его груди эфирным кулаком.
– К-кто? – закашлялся он, ухмыляясь в безумии. Падение, сокрушительный удар, внутри и извне. И теперь все, конец.
