А войска Ольгерда между тем продвигались к Оболенску, забирая в плен мирных людей, угоняя скот, учиняя грабеж и разорение…
Скоровестник, проскакав единым духом шестьдесят верст, появился в Москве перед князем Дмитрием и оповестил его, что на реке Тросне двадцать первого ноября разбил Ольгерд русские рати, вышедшие ему навстречу, и погибли в бою все — и простые ратники, и бояре, и воеводы.
Тогда повелел Дмитрий пожечь только что выстроенные после пожара посады и всем людям спрятаться в новом Кремле.
Москва стала готовиться к осаде…
К Ольгерду приводили пленных. «Где князь Дмитрий? — спрашивал он у пленных. — Собрал ли он большие силы?..»
И получал один ответ: «Откуда нам знать? Не ведаем». Как сговорились. Тогда князь литовский приказал пытать пленников. И на дыбе, под щипцами раскаленными языки развязались. Узнал Ольгерд: не удалось князю Дмитрию собрать большие силы, сидит он с братом своим двоюродным, князем Владимиром Андреевичем, митрополитом всея Руси Алексием, боярами старейшими и всеми людьми московскими в Кремле.
И пошел Ольгерд на Москву.
Вскоре он ее увидел, покинувшую и пожегшую свои посады, спрятавшуюся за новыми белокаменными стенами с высокими башнями.
…Вот уже три дня зажигались утренние зори и гасли вечерние, а Ольгерду все не удавалось взять город.
Так и пришлось снять осаду и отправиться в обратный путь. Всю злобу за неудавшийся поход он вымещал на селах и монастырях, что попадались на его пути. Немного утешали князя толпы русских, угоняемых в полон, да стада скота, которые удалось захватить.
Еще злее разорял московскую землю тверской князь Михаил. Его рати жгли селенья, не щадили даже стариков и малых детей.
Мстил Михаил Александрович московскому князю и митрополиту Алексию за бесчестие. А у мести глаза пустые и сердце безжалостное.
* * *
Хмур был князь Дмитрий, молчалив и задумчив митрополит всея Руси Алексий. Не удалось поставить Тверь под начало Москвы. Целым остался орех.
Посады московские сгорели, земли разорены, многие люди русские или убиты, или угнаны в полон.
— Отныне повелю глаз не спускать с путей-дорог в мою землю, — сказал князь Дмитрий именитым боярам в Думной палате. — А в Волоке-Ламском поставлю рать, чтоб всегда была готова к походу, чтоб в любое время дня и ночи, в зной и стужу, в любую непогоду могла отразить врага. И на юге поставлю сторожу: чтобы из дальних степей враги не могли прийти неведомо.
