– Но потом… Видимо, чаша грехов наших разбойных переполнила терпение Господа. Вышли мы в море по хорошей погоде, а как поднялась ночью буря, так обе ладьи и потонули. Я ведь тогда впервые в жизни взмолился! Слышал на торгах не раз от данов-христиан, что святой Божий Никола Чудотворец в море спасает. Смеялся над их разговорами – нас хоть и крестили саксы, да насильно, против воли, никто веры в Христа в своем сердце не имел. Все больше к Святовиту обращались, Перуну, Ладе… А как дошло до гибели неминуемой, так взмолился я Николе Чудотворцу, прося спасти себя да брата, пообещав, что крещусь по-настоящему и от разбоя отрекусь – и ведь спас нас святой! За обломки ладей ухватились мы, и вынесло нас море на берег наш, недалече от Старигарда. Как в себя я пришел, так в город со всех ног кинулся, брата за собой повел, креститься, говорю, нужно. Дражко, узнав о моей молитве да зароке да кому мы спасением обязаны, согласился – вот тогда и приняли мы по-настоящему Святое Крещение.
Некоторое время телохранитель молчал, неотрывно смотря перед собой. Кажется, картины прошлого оживали сейчас перед его глазами… Наконец варин вновь заговорил:
– В ту пору землями нашими правил князь Готшалк, и правил крепко. С ближними соседями – саксами и данами у него был мир, а власть князя приняли и бодричи, и варины, и глиняны, и варны. Согласие было внутри земель наших да достаток великий. Князь заложил много градов, да еще и монастыри строил, и храмы… Вот и пошли мы с братом на службу в дружину княжью. Долго ходили в младших гридях, но когда пошел Готшалк на лютичей[14], в бою отличились и нас заметили.
Я не выдержал и перебил Добрана:
– А разве правильно было со своими драться?
– Со своими?! – переспросил варяг едва ли не гневно, но тут же голос его зазвучал тише и задумчивее: – Да, язык наш схож, и вера у нас была одна, и кровь близка… Но вражда наша началась задолго до моего рождения, и что послужило ее причиной, мне неведомо. Знаю, что, когда франки покоряли саксов, ободриты помогали им бить своего старого врага, а лютичи, наоборот, пытались им помочь, ибо были с саксами в союзе. Может, еще с тех времен вражда началась, а может, и еще раньше, раз одни племена с соседями дружили, а другие в лютой сече сходились. Но с тех пор мира меж нами не было.
Правда, когда деды против франков восстали, тогда лютичи первыми топоры да мечи в руки взяли, и с бодричами они были в дружбе. Были… Но потом уже вместе с врагом бывшим ляхов рубили. А вот при Готшалке лютичи меж собой брань вели, и князя сами на помощь позвали – те, кто проигрывал. Готшалк помог, мы с Дражко отличились трудами ратными, княжество наше землями, да богатством приросло. Может, было бы у вождя больше времени, и вовсе объединил бы он племена бодричей и лютичей под своей рукой… Да не судьба.
