Несколько секунд Дастел молчал, а затем произнёс:
— Если меня не станет, пообещай, что останешься с Артаном.
Моя рука на его груди замерла.
— Я не говорю, что ты должна быть с ним как женщина, — быстро уточнил Норт. — Но дай слово, что останешься с ним, под его защитой. Я…
Он замолчал, я и вовсе не хотела что-либо говорить.
— Когда ты против, ты молчишь. Знаешь об этом?
— Знаю, — тихо ответила я.
Палец вновь прикоснулся к пуговке, медленно обвел её по контуру.
— Ты хочешь вернуться к отступникам? — спустя несколько минут, с трудом проговорил вопрос Норт.
— Нет, — совершенно честно ответила я.
А затем, тихо добавила:
— Я никогда не была у отступников, Норт. Всё, что я знала о них было светлой стороной медали. О тёмной я узнаю лишь сейчас…
Когда я вернулась от мастера Агуда, дядя Тадор уже не реагировал. Я звала и звала много раз, но ответом мне была звенящая тишина и мертвенно бледный месяц. После я несколько часов просидела над планом Ульгера Шерарна, с отчаянием признав — план был гениален. План был гениален настолько, что вмешательство в него на всех этапах не принесло бы нам ничего. План был дьявольски чудовищен, и он учитывал все варианты и помехи, кроме одной — меня.
Меня брат дяди Тадора не учёл.
А вот всё остальное…
Ульгер знал, что Норт является пробуждённым тёмным лордом.
Знал о силе Дана с неимоверной точностью рассчитав максимум, который некромант был способен влить в заклинание.
Знал, что Эдвин практически достиг уровня Мастера меча.
Знал, что Ташши имеет доступ к запретным знаниям и в критической ситуации ими воспользуется.
План был идеален.
И этот идеальный план сейчас лежал в столе у меня. Не стала относить его Гаэр-ашу по одной простой причине — хотела дать ему возможность поспать хоть несколько часов.
— Риа, — тихо позвал Норт.
Прижалась к нему чуть сильнее и прошептала:
— Утром. Давай всё утром.
Его ладонь, лежащая на моей талии, скользнула по животу и Дастел хрипло предупредил:
— Утром тебе будет больно.
Я сначала не поняла. Потом накрыло предчувствием беды. Жуткой беды. Приподнявшись, в ужасе посмотрела на Норта. В темноте его глаза горели отчетливым синим пламенем, волосы… коротко стриженные ещё несколько часов назад, снова доходили до плеч.
— У тебя глаза светятся, — после недолгого молчания произнёс Норт.
— У тебя тоже, — ответила я.
Он рассмеялся, и снова уложил к себе на грудь, нежно гладя по руке.
— Норт, — мне стало как-то совсем не по себе. — А утром…
— Я буду рядом, — просто сказал он.
