Гиммлер в это время взялся собирать под себя полицию разных земель. Его люди подкатывались к местным властям и разъясняли, что им выгоднее передать свои правоохранительные органы под власть рейхсфюрера СС. Подобная агитация имела успех. Хотя бы из-за того, что конкурентами Гиммлера выступали представители буйных СА. Эсэсовцы выглядели куда более благопристойными, организованными. Гиммлер при этом заручился и поддержкой Гитлера, обратившись к нему с просьбой отдать «продажную старорежимную полицию» под контроль «лучших сыновей народа» — СС, поскольку было бы «справедливо, своевременно и необходимо бороться с врагом общими для всего рейха методами». Шаг за шагом он становился шефом полиции Гамбурга, Мекленбурга, Любека, Тюрингии, Гессена, Бадена, Вюртемберга, Анхальта, Бремена, Ольденбурга. Наконец, под его руку перешла и полиция Саксонии, дольше всех сопротивлявшаяся нацистам, ее состав перетряхнули полностью.
Поле деятельности Гиммлера расширялось, а в Баварии распоряжался Гейдрих. Мюллер стал его помоником, правой рукой. Гейдрих оценил не только его профессиональные качества, но и другое — Мюллер целиком зависел от него. Местные нацисты и штурмовики с превеликой радостью уничтожили бы его, и только защита шефа делала его неуязвимым. Такой не предаст, не будет подсиживать. Доверию способствовали и некоторые слабости начальника СД. Он любил иногда закрутить по злачным местам, а Мюллер знал мюнхенские притоны как никто другой. Начальник стал брать его с собой. Начинали с выпивки в каком-нибудь фешенебельном заведении, а заканчивали в потаенных притонах, где готовы были исполнить самые распущенные фантазии клиентов.
Гейдрих во время таких загулов головы не терял, уже на следующий день бывал вполне работоспособен. Оценил, что Мюллер тоже умеет пить, умеет держать язык за зубами. Служба у него пошла гораздо лучше, чем при старом начальстве. Всего через несколько месяцев он получил очередное повышение, должность криминаль-инспектора.
А между тем ситуация в Германии оставалась очень напряженной. Коммунистов вроде бы разогнали, но роль «революционной партии» перехватило… левое крыло самих нацистов. Рвалось «углублять революцию». Президент Верхней Силезии Брюкнер обрушивался на капиталистов вполне по-ленински, утверждая, что сама жизнь их «есть непрерывная провокация». Один из лидеров нацистской Рабочей федерации Келер проповедовал: «Капитализм присвоил себе исключительное право давать трудящимся работу на условиях, которые сам же и устанавливает. Такое преобладание аморально, его нужно сломать». Председатель нацистской фракции ландтага Пруссии Кубе требовал эскпроприировать землю у помещиков и отдать крестьянам. А особенно буйно была настроена армия СА — она насчитывала 4,5 млн! Заявления Гитлера, что «революция окончена», штурмовики не приняли. Мало того, подобное заявление их возмутило.
