Раздумывая, Пётр спустился на первый этаж и открыл дверь подъезда. Темно. Никто ещё светодиодные фонари над дверью в подъезд не устанавливает. Когда глаза привыкли к полумраку, стало ясно, где он проживает. Улица Молодёжная, дом три, так называемое "дворянское гнездо". Вон и горком в полусотне шагов, нужно только выйти на улицу и обогнуть здание. Комитет партии, если память не изменяет, на третьем этаже.
Ну вот, жизнь и вправду налаживается. Тело реципиента уже не так штормит, ещё бы головная боль унялась.
Так ведь даже эти полсотни метров не удалось преодолеть без приключений. Когда проходил между домами, навстречу вылетела собачья свадьба. Штук пятнадцать. Первые волчары настоящие, потом всё меньше и меньше. Вот последняя, самая маленькая шавка, пробегая мимо Петра, вдруг ни с того ни с сего бросилась на него, отпрыгнула, когда он попытался отпихнуть недоразумение ногой и, захлёбываясь злобным лаем, последовала за обидчиком. Поддержать собрата бросилось сначала штук пять собачек поменьше, а затем и вся свадьба припустила за Первым Секретарём Горкома КПСС. Спасло то, что в горком стекалось множество народу, и собаки быстро отстали.
— Бардак, — мысленно озлобился Пётр Германович.
Он и в прошлой жизни не любил собак и не понимал, почему власти города допускают целые своры бездомных животных. Да и экскременты у каждого подъезда не радовали глаз. Только вот возможностей повлиять на эту ситуацию у него не было. А потом ещё закон приняли о жестоком отношении к животным. Только ведь сейчас отстреливать бродячих собак можно и теперь у него есть возможность повлиять на эту ситуации, а заодно и у подъездов порядок навести. Да и почему бы не отбить охоту у хроноаборигенов заводить у себя эту мерзость, мешая жить соседям и создавая потенциальную опасность для детей.
На входе в горком столпилась целая очередь, его узнали и попытались пропустить, но Пётр махнул рукой и, прокашлявшись, выдал.
— Женщин нужно вперёд пропускать.
Теперь самое главное кабинет свой найти. В какую сторону свернуть, направо или налево? Людей спешащих на работу и на третьем этаже было прилично. Пётр Германович повернул вслед за основной массой и уже через десяток метров понял, что свернул неправильно, люди удивлённо на него поглядывали, но разворачиваться не стал. Решил найти себе тут "дело", из-за которого и свернул якобы. А вот и повод. На двери было надпись, "Председатель Горисполкома М.П. Романов".
Пётр уверенно потянул дверь. В приёмной сидела женщина лет пятидесяти в коричневой кофте. "Что это их всех на коричневое тянет?" — хмыкнул про себя Штелле.
