КВИНТ. Что ж, Филон, давай последуем примеру тех, кто учит нас воздерживаться от суждений, и ограничимся предположениями. Пусть мы решили, что свободным может быть лишь тиран, не имеющий подданных, ибо подданные - всего лишь люди.
ФИЛОН. Нет, Квинт, так нельзя говорить, ведь тиран именно и властвует над людьми, имевшими свои законы и обычаи, эти законы насильственно поправ.
КВИНТ. Ладно-ладно, успокойся, не тиран, а, скажем, деспот, повелевающий не людьми, а лишь орудиями.
АНАТОЛИЙ. Ни фига себе!
АЛЕКСАНДР. А ты думал, если он ритор, так уж вовсе прост?
ФИЛОН. Но если, как говорил один почтенный римлянин, рабы - это говорящие орудия, то все мы такие деспоты.
КВИНТ. Нет, любезный Филон, я говорю именно об орудиях немых, но способных выполнять все, что делают рабы, подобно золотым треножникам Гефеста, этого великого техника. Будет ли свободен человек, ими владеющий?
ФИЛОН. Разумеется, но лишь до тех пор, пока их у него не украдут, не конфискуют по закону или не отберут силой. Однако же, Квинт, есть множество дел, какие может делать лишь человек. Кто, скажи мне, будет переписывать книги, читать их неграмотным богачам и следить за библиотеками грамотных? Я привел эти работы лишь для примера, но много есть и других.
КВИНТ. Но мы же решили, Филон, что треножник умеет все. И не спрашивай меня, как он это делает, потому что отвечу я, что он с большим искусством изготовлен. Ведь и сам ты, Филон, когда слышишь, что, допустим, кибернетик искусно ведет корабль, не стремишься познать сущность этого искусства.
АНАТОЛИЙ. Кибернетик?
АЛЕКСАНДР. Кормчий всего лишь. Не модернизируй.
ФИЛОН. Вижу я, Квинт, что решил ты предаться сочинению простонародных сказок, излагая их зачем-то в несколько философической манере.
КВИНТ. Ничуть, любезный Филон, и вовсе не имею я намерения уподобиться тем выдумщикам, что, едва выучившись писать, придумывают самые невероятные истории про страны, где люди живут счастливо, ничего при этом не делая. Ведь подобные сочинения подходят воистину лишь для простонародья, но ни в коей мере не для нас с тобой.
ФИЛОН. Но выходит у тебя пока точь-в-точь правдивая история, какие сочиняют путешественники, в жизни не покидавшие библиотеки.
КВИНТ. Думается мне, Филон, совершенно излишне было бы мне повторяться, рассказывая тебе, что люди, некогда пребывавшие в состоянии, немногим отличавшемся от звериного, постепенным совершенствованием сумели развить благороднейшие искусства, вплоть до того, что наш век, по опрометчиво смелому утверждению некоего любителя мальчиков, ничего не оставляет неисследованным.
