Нет, это, по мнению Толика, было уже слишком! На кого они, в самом деле, рассчитывали? Следующий абзац был не более вразумителен: Толик не понял в нем ничего, кроме знаков препинания. А дальше на полстраницы шли сплошные формулы. Красивые были формулы, на вид, во всяком случае, они были хороши, только вот буковки... Толик подозревал, что они родом из Индии, деванагари какое-нибудь, но и в этом, увы, он не был вполне уверен. Еще менее он был уверен в том, что за этими закорючками стоит хоть какой-то смысл, потому что откуда?! Или... Или этот самый парень взял да и сочинил техноисторию синхроническую и прочую, а поскольку все равно никто не поверит, решил издать в таком вот виде... Бред, быть того не может! Толик перевернул три страницы - и словно их и не было: все шло до некоторой степени связно - с точки зрения Толика, понятно.
Совокупность представлений, получившая название "второй технократии" (возможно, по аналогии со второй софистикой), оказалась в этих условиях наиболее продуктивной, хотя в то время, может быть, и наименее заметной среди нетрадиционных концепций. Классическая, первая технократия уже к концу 20 столетия не только полностью исчерпала себя, но и оказалась серьезно скомпрометирована тем, что в ряде случаев (Лакки-Плейс, Сиреневая федерация) с успехом выступала в качестве официальной идеологии тоталитаризма. С другой стороны, антитехницизм, с середины 20 столетия усиленно культивировавшийся разнообразными, преимущественно левоэкстремистскими группировками, с развитием технологии все более воспринимался как неуместный. Таким образом, интеллектуалы, не пришедшие по тем или иным причинам к марксизму, столкнулись с необходимостью осмысления роли технологии в развитии поздних формаций.
- Сашк, поздние формации - это что такое?
- А? Да, в самом деле, поздние.
- Ну поздние, это я понял, но что это значит?
- Успокойся, Толь, не кипятись. Поздние формации - это то, чего мы с тобой не видели и, возможно, не увидим. Ну, Лакки-Плейс.
- А, - ответил Толик и влез в другой абзац.
Подобного рода определения, весьма уязвимые для критики, что сознавалось в первую очередь их авторами, тем не менее естественным образом приводили к восприятию поздних формаций (а впоследствии любого общества) как техносоциального континуума. На практике, впрочем, социология поздних формаций почти всегда подменялась социопатологией: одной из основных тем "второй технократии" был тоталитаризм в различных его формах. Именно этому почти болезненному интересу мы обязаны, в частности, знаменитыми таблицами Фогта-Ямамото, которые (в той редакции, какую придал им Фергюсон) до сих пор незаменимы при исследовании тоталитарных структур и, вероятно, полностью исчерпывают их многообразие. Впрочем, в первоначальном варианте, созданном Ямамото до публикации рукописей Фогта,
