Сашки видно не было, а Толик, как и положено ему по субботам, спал непозволительно долго. Раз уж проснулся, решил он, вставать надо, а не вспоминать сны, коли толковать их не умею. Душ принять, что ли...
Пока он возился в душе, ему все время слышались какие-то звуки - то ли дверь открывали, то ли телефон звонил. Неужто Людочка?
- Иди завтракать, - сказал Сашка.
Вот кто, оказывается, шумел!
- Юнона звонила.
Этого еще не хватало, подумал Толик.
- Спросила, можно ли тебя к телефону. Ну, я сказал, что нельзя, а мотивами она не поинтересовалась. Грустно ей, по-моему.
- Сашк, какие такие мотивы?
Сашка ухмыльнулся.
- Ты представь себе... Напряги фантазию: голый мокрый индивид, весь в мыле, шлепает к телефону. Смешно ведь разговаривать по телефону в таком виде!
Толик был, вообще говоря, с Сашкой полностью согласен, и разговаривать с Людочкой ему сейчас не хотелось, но получалось, что вновь решение за Толика принимал кто-то другой.
- Так грустно, говоришь?
- Звонить будешь?
- Эх! - сказал Толик.
Подошел к аппарату, набрал номер.
- Алло, - сказала Людочка.
VI. ИЗ ДЛАНИ ДАВИДОВОЙ КАМНИ
Внутренний монолог, переходящий в машинопись
Что будет делать бедная дева, взросшая среди родных снегов Сибири, в юрте
отца своего, в вашем холодном, ледяном, бездушном, самолюбивом свете?
Ф.М. Достоевский, "Бедные люди"
Здравствуйте, здравствуйте, поздороваться, посуетиться в прихожей, хотя нет ни смысла, ни желания суетиться, пусть себе супруг, ибо законный, исчезнуть в комнату, теша себя надеждою, что сделал это незаметно и не совершил какой-нибудь бестактности, а поди упомни, что тактично, что нет. Постоять перед столом, глядя на него так, словно лежит там нечто тайное и постыдное, что надо незамедлительно убрать подальше от благовоспитанных дам - она, кажется, считает себя благовоспитанной, - упрятать на полку "Доктора Фаустуса". И, наконец, с унылой ответственностью двинуться на кухню, дабы суетиться уже там - а чего ради?
Чай сегодня будет индийский, джентльмены (надо бы, понятно, "леди и джентльмены", но покажите мне леди), листовой бы дарджилинг, нету его, и бог с ним, Шива, Вишну, Брама, Брахмапутра. Кама-сутра, карма-сутра, дхарма-сутра, абхидхамма-сутра. Сутта-питака. Можно бы грузинский заварить так, что они ничего не заподозрят, ну да пусть будет, как решено! И да будет так, и вот, хорошо весьма, очень даже хорошо получится, будь китайцы в каком-то там веке около нашей эры пооборотистее, глядишь, и в Европе вокруг чая расцвела бы очаровательнейшая мифология. Полновесные сестерции с профилями дегенерирующих цезарей уплывают за Великую стену, большей частью и не доплывают даже, рассеиваются черт-те где по курганам. Vivat Imperator, а если уж совсем по существу - vivat victor! Так, а где же мы будем пить этот чай, телиц поить и беспорочных овечек, а также юных ослов?
