Шереметьева расстроил арест Склепина. Неужели Закемовский не предупредил его об опасности?
— Ты ж учиться набору пошел, в чем дело? — спросил он у Пташки, желая выяснить происшедшее.
— С листовкой мы попались, — кивнул он на Склепина.
— Вся моя вина лишь в том, что не успел донести на тебя, подлеца, — грубо бросил Склепин.
И Глазков отразил обвинение Бзыкина:
— Ты ж на виду листовки сунул мне. Лапти плетешь, а концы хоронить не умеешь.
Бзыкин с оскорбленным видом заговорил с Пташкой, то и дело пытаясь вовлечь в разговор других. Улучив удобный момент, Шереметьев шепнул Глазкову: «Оба провокаторы. Передай с кем-нибудь на волю».
Через день Рындин вызвал своих агентов на допрос и обозлился, что ничего путного они из камеры не вынесли. Он спешил. Чего доброго, в это дело влезет Торнхилл и навредит ему.
Через два дня все члены «военной организации» были расстреляны.
Как Рындин и предполагал, после ликвидации придуманных им склада оружия и военной организации авторитет его вырос, что позволило увеличить аппарат военконтроля. Эту проблему решил генерал Марушевский, подключивший свое «народное ополчение» к отделу Рындина. Правда, надзорную службу «ополченцы» несли и раньше, но теперь, как сотрудники отдела, получили большие права: задерживать и доставлять в отдел всех подозрительных. Дежурства они несли только в своих десятидворках, где хорошо знали жителей. Всякое новое лицо брали на заметку или задерживали, зная, что за это никто не накажет, даже если подозреваемый ни в чем не виноват.
Теперь Рындин твердо держал вожжи, натянутые со всех улиц города, со всех учреждений. Наиболее толковых агентов бросил к меньшевикам, считая, что их болтливостью можно воспользоваться при выявлении новых подпольщиков. Уже стало известно, что в губпрофсовете с месяц назад состоялось подпольное собрание, на котором был избран комитет. Надо выявить фамилии комитетчиков.
Не менее важен сигнал Бзыкина из тюрьмы о том, что там мутят воду пленные красноармейцы. Но тут сильно подпортил дело Айронсайд. Он загорелся идеей создать из пленных полк. «Русский солдат великолепен, а офицеры плохи, — развел генерал теорию. — Я дам им английских офицеров, и вы увидите, какие отличные результаты мы получим». Он уже и название будущему полку придумал: Дайеровский, в честь капитана Дайера, который не так давно прибыл из Индии, где успешно подавил восстание в Пенджабе, а погиб на Северной Двине. Марушевский возражал против использования пленных, тем более что их не только на полк — на батальон не хватит, но это не смутило главнокомандующего.
