Выждала чуть и пошла дальше. В новом месте приникла к перилам, опять бросила. Еще на один разок осталось. Осмелела. Под треск аппарата и игру пианистки, сопровождавшей картину, шаги не слышны. Спокойно двинулась вперед. Торопиться уже нечего. Выбрала удобный момент и пустила лететь остатки. Затем стала смотреть картину. Из Америки привезли. Вроде бы вора какого ловят, по улицам полицейские несутся, палят из пистолетов. Какой-то джентльмен летит вверх тормашками, шляпа его катится по мостовой. Публика хохочет, а Катя задумалась.
Отец с Сапрыгиным расспрашивали во всех подробностях. Володя сообщил о происшедшей заминке. Два раза кинул нормально, а в третий...
— Только замахнулся, а тип, у которого я за спиной оказался, голову ко мне поворачивает. Как шилом его кольнуло.
— И что же ты?
— Мгновенно руку с листовками под мышку сунул и на экран уставился. Тип тоже повернулся туда. Тогда я незаметно отошел подальше и там бросил их вниз. Дождался, когда свет включили, люди стали выходить. Осмотрел зал — ни одной листовки не видно.
— Чисто сработали, ничего не скажешь, — проговорил Сапрыгин и принялся набивать свою трубку.
Порадовала Карла его семья. Жена давно уже смастерила на бандаже карманы для денег, полученных от пожертвований. В этих карманах она разносила деньги по семьям арестованных. А сегодня прихватила еще и несколько листовок. На руках у нее запеленутый Павлик.
Так что и на улице у меня работа, — улыбнулась жена.
Карл обнял ее:
— Милая Маруша, счастье мое!
Он взял на руки сына, пошел с ним по комнате, приговаривая:
Ах ты большевичонок мой подпольный. С пеленок — участник борьбы, маскировочка мамина.
Сын издал какие-то звуки.
— Маруша, смотри, понимает!
Довольная жена припала к плечу мужа, и оба засмеялись.
Пришли его сыновья от первого брака.
— Папа! А мы с Витей четыре листовочки подбросили, — бодро доложил Леон.
Отец погладил их по головкам.
— Молодцы. Только вы осторожней, как я учил.
Утром город охватило волнение, пошли разговоры о неуловимом комитете. Во вражеских канцеляриях поднялся переполох.
В БОРЬБЕ С КОНТРРАЗВЕДКОЙ
Докладывая Торнхиллу об аресте Бечина, начальник военного контроля Рындин рассчитывал на благодарность, но получил упрек: большевики в городе совсем распустились. Рындин попытался было объяснить, что митинг проводили меньшевики, то есть социалисты западного типа, но Торнхилл не стал вдаваться в подробности. Кивнул на кресло, стоявшее напротив. Усаживаясь, Рындин поежился под злым взглядом своего начальника. С некоторых пор Рындин стал разочаровываться в Интеллидженс сервис, перед которой ранее преклонялся, считая ее умнейшей контрразведкой мира.
