В будущем были, а вот теперь нет.
Не пить же мне с тайным руководителем моей тайной же службы Евстафием Елизаровым? Он и так знает слишком уж много. Да и с прочими.
А напиваться в одиночестве, это, как-бы, моветон…
Да, и не получается уж так напиться, чтоб, что называется — по-свински. В Александра Третьего видимо пошел. В отличие от Ники, слабо берет меня алкоголь, хоть сколько ни пей.
Впрочем, не в пьянке дело вообще, просто хочется иногда посидеть и с кем-то душевно поговорить. По-мужски. Не хватает мне этого.
Я часто с какой-то душевной ностальгией вспоминаю ту нашу пьянку с Сандро, тогда, в Императорском поезде, когда мы переезжали в новую столицу. Славный борщ под водочку я тогда собственноручно приготовил по дороге в Москву, и славно мы посидели с ним, с Великим Князем Александром Михайловичем, который был одновременно мне и двоюродным дядей, и зятем заодно.
Могли ли мы стать друзьями, насколько это вообще возможно в моей ситуации? Не знаю. Да, и, проверить невозможно. Взрыв трибуны на Кровавую Пасху унес и Сандро, и мать — Вдовствующую Императрицу Марию Федоровну, и многих других. Сотни и сотни людей, среди которых были и члены Императорской Фамилии, и глава правительства Нечволодов, и многие министры, командующие, губернаторы, и множество просто хороших людей из числа собравшихся на Красной площади в тот ужасный праздничный день. И лишь чудо или, если угодно, случайность, уберегли меня от гибели в тот момент.
Опасная у меня работа. Ужасная работа. Работа, да.
М-да.
Новый обжигающий глоток коньяка, в котором нет вкуса.
Сегодня будет очень тяжелый для меня Большой Императорский Выход. Пасхальный. И праздничный во всех отношениях.
Сотни и тысячи поздравлений.
Торжества в обеих моих Империях.
Надо будет заслушать Свербеева.
И Суворина еще.
И объехать легионы.
Офицерские собрания.
Чарки за здравие.
Как там Маша и новорожденные?
Мысли безо всякой системы перескакивали с одной темы на другую, не в силах задержаться ни на чем конкретном.
Из-за горы на противоположной стороне Босфора показалось солнце. Утренний бриз коснулся моих щек. Томление кончилось. Наступил новый день.
День перемен.
В дверь, своей фирменной дробью, тихо постучал Евстафий. Ну, вот, начинается вам здрасьте.
— Да!
Камердинер бесшумно возник на пороге.
— Государь! Там к вам Ее Императорское Высочество Ольга Александровна.
Удивленно приподнимаю бровь. А, впрочем, чему тут удивляться?
— Проси.
Сестра появилась с шумом и в прекрасном настроении.
