– Но ведь кто-то же был с ним, – Надежда достаёт из сумки салфетку и протирает глаза от слёз. – Не один же он туда поехал. Он мне по телефону говорил о стажёре, что с ним поедет. Вам говорил. Значит, был он с кем-то? Зачем тогда он это говорил нам?
– Может, был, – Поляков смотрит в окно. Начинается дождь, и крупные капли лупят по стеклу, полицейский оборачивается и говорит: – А может, и не было.
– Вы хотите сказать, что мой муж был сумасшедшим?
– Нет, что вы. Но тот факт, что Борис говорил о стажёре, хотя никакого стажёра я к нему не приставлял, заставляет задуматься. Да и последние месяцы Борис находился в каком-то отрешённом ото всех и всего состоянии. Но службу нёс он лучше всех в нашем отделе. – Поляков садится за свой стол. – Но знаете, что для меня самое непонятное в этом всём?
Вдова отрицательно мотает головой.
– То, что этот посёлок, Озёрный, брошен почти тридцать лет.
– Я уже ничего не понимаю, – говорит Надежда, и вновь слёзы текут по её щекам. – Зачем же он туда поехал?
В этот момент в дверь кто-то стучит, Поляков разрешает войти, и дверь открывается. На пороге стоит высокий мужчина. Худой. Он похож на Бориса, но только сильно постаревшего. Вокруг глаз большие синяки, а сами глаза красные, явно от недосыпа. Мужчина проходит в кабинет и негромко здоровается. Поляков встаёт и подходит к Хромову Николаю Павловичу, жмёт ему руку, выражает соболезнования. Николай Павлович садится рядом с Надеждой, берёт её руку и тихо произносит:
– Татьяна в больнице. Как только мы узнали о смерти Бори, у неё приступ случился.
Некоторое время в кабинете висит тишина, и Надежда вновь слышит своё тяжёлое дыхание. Тишину нарушает Поляков:
– Николай Павлович, я никак не могу понять, зачем Борис поехал в Озёрный. У вас есть какие-нибудь версии? Предположения?
– Хм… – Хромов-старший смотрит под ноги, словно ищет там ответ. – Жили мы в Озёрном. Но началась перестройка, посёлок начал пустеть. Все стремились в Ленинград, другие крупные города, ну и наша семья не была исключением, – Николай Павлович просит воды у Полякова, тот наливает стакан и протягивает мужчине. Хромов выпивает и продолжает. – Мы собирались уехать ещё летом, но с разменом квартиры не срасталось, и мы уехали только в конце сентября. Нам очень хотелось, чтобы Боря пошёл в четвёртый класс в Ленинграде, но в итоге он весь сентябрь не учился. Каникулы догуливал, как мы с Татьяной шутили. Но случилось то, что полностью перевернуло нашу счастливую семейную жизнь. Нашего сына изнасиловали.
