Кивнув на «домовинку», он строго спросил Панкратыча:
— Что за конструкция, инженер?
— Дык, гробик… простенький. Сами же сказали, товарищ старший лейтенант, что невелику помидорину хороним, — испуганно моргая глазами, тут же стал оправдываться плотник.
— Гробик? А я подумал, что это — ящик для снарядов, — без тени улыбки заметил участковый.
Петя Синий, несмотря на серьёзность ситуации, захохотал в голос. Панкратыч же виновато переминал ногами землю и готов был вот-вот расплакаться. Полупьяный плотник походил на провинившегося первоклассника.
— Андрей, ну какой с них спрос? Спасибо, что хоть так сделали, — махнул рукой Грендельман.
— А гражданская панихида будет? — пошутил, в свою очередь, Синий.
— Ага, ещё и оркестр закажем. С контрабасом!
Грендельман начал успокаиваться, и уже адекватно реагировал на юмор. Петя с Панкратычем свою работу сделали. Почти. Осталось только закопать тело.
— Давайте, мужики, закончим дело! Кладите её в ящик… тьфу, в гроб… и зарываем по быстренькому, закапываем! Петя, возьми лопату у Панкратыча! Устал уже человек, не видишь, что ли?!
Подёнщики кое-как засыпали могилу землёй. Клавка упокоилась под пеньками.
На Панкратыча было жалко смотреть. Отвыкший от физического труда и давно уже не поднимавший ничего тяжелее стакана, он выдохся совершенно. Бывший плотник побледнел, коленки его тряслись. Язык у Панкратыча, словно у собаки, вывалился наружу. К концу работы директор всерьёз уже опасался заполучить ещё одного, свежего, покойника.
Впрочем, Петя выглядел немногим лучше. Сырой, как корабельная крыса, Синий сипло дышал, временами заходясь удушающим кашлем.
Худо-бедно работу мужики сделали! Директор достал бутылку водки, бутерброды и четыре гранёных стограммовых стаканчика. Расставил всё это на пенёк. Взболтав бутылку, открыл её, после чего налил в стопочки спиртное.
— Ну, подходите, работнички! Давайте, помянем усопшую.
Участковый отрицательно покачал головой:
— Я — пас!
— Андрей, так нельзя. Не собаку же закопали, человека похоронили. Этикет требует.
Старший лейтенант нехотя взял стаканчик и отпил глоток. Остатки вылил на могилу.
Шабашников же дважды просить не пришлось. Пробормотав что-то, типа «земля тебе пухом», Петя с Панкратычем одновременно запрокинули стопарики в глотки. Выпил с ними и директор.
— Ну, всё, нам пора ехать. Давайте, граждане, рассчитаемся.
Наум Лаврентьевич выдал денег, как договаривались — по десять рублей каждому. На прощание пожал работникам руки.
