— Гвозди, пила, топор, молоток… Ага! Рубанка нет!
— На кой тебе рубанок, дядя? — подал голос, молчавший до сих пор, Ефимов.
— Дык, ведь… чтоб домовинку… по-людски, — попытался объяснить временно нанятый работник.
— И так сойдёт. Невелика помидорина.
Участковый посчитал на этом, что разговор закончен и демонстративно отвернулся от горе-плотника. Он ни во что не ставил подобную публику. О чём вообще можно говорить с людьми, по которым давно плачет лечебно-трудовой профилакторий? Будь его, Ефимова воля — давно бы все эти Панкратычи, Пети, Прохоры… спички лобзиком выпиливали! За забором с колючей проволокой, бессрочно. Никчемные граждане, совершенно потерянные для общества.
Панкратыч же принялся выгружать доски, приговаривая:
— Двухметровка, обрезная.… Второй сорт, ёлка.… Сгодится на гроб, Наум Лаврентьевич! Изладим!
Тем временем на горизонте появился Петя. Он тащил с собой трёхлитровую банку воды.
— Вот, к мостику бегал за водичкой. Жажда замучила, знаете ли.
Грендельман понимающе кивнул. Вскорости работа закипела. Мужики, как кроты, копали землю, могила становилась всё глубже. «УАЗик» отъехал.
Кабан поднял руку. Автобус остановился посреди дороги, утонув в облаке пыли. Дверца открылась, амбал протиснулся в салон.
— Ты чего в очках? — полюбопытствовал Суслонов.
— Солнце слепит, — буркнул в ответ Кабан.
И, чтобы избежать дальнейших вопросов, повёл свой разговор.
— Хотел договориться кое о чём с тобой, Суслик.
Водителю автобуса не нравилось, когда его так называли, но он промолчал. Отметив злорадно про себя, что у местного «короля» разбит шнобель, Боря сделал вид, что внимательно его слушает, и даже подобострастно склонился в сторону пыхтящего здоровяка.
— Говори, кореш!
— Мне в район скоро надо будет съездить. Подкинешь до вокзала?
— Так это… без промблем, с утра. Автобус идёт по расписанию. В аккурат, к электричке, — непонимающе ответил водила.
О чём договариваться-то Кабан собрался? Пять копеек за билет он сроду не платил. И никогда об этом не договаривался.
— Ага, ну и ладно, — бугай помолчал немного, потом попросил, — дай папиросу!
Суслонов выдал ему «Беломорину» и закурил сам, ожидающе глядя на собеседника.
Поняв, что пауза затягивается, Кабан, наконец, приступил к главному:
— Где мне найти щенков? Ну, практикантов этих сопливых…
— А ты разве не знаешь? Они живут в одной хате с Панкратычем и Петей. Кудря — выпить не дурак, а очкастый всё к Верке таскается. На пару с этим — грузином ли, армяном ли… Да, ты, поди, не знаком с ним. Тоже недавно здесь объявился. Так вот, они в комендатуру, почитай, каждый день шныряют. Ближе к ночи только домой возвращаются. Любовнички, мать их растак!
