Прохор с надеждой заглянул в глаза девушки. На несчастного мужика было больно смотреть.
— Нет, не знаю. Но, наверное, скоро многое прояснится. Совсем скоро.
— Что ж, будем ждать. Если какая помощь понадобится — то я завсегда. А завтра с утра жду вас. До свидания всем!
— Всего доброго, Прохор!
Ребята пошли провожать девушек в комендатуру.
Кабан незаметно — кусточками, кусточками — сопроводил всю группу до околицы. А потом рванул домой: делать себе алиби.
Бугай распахнул дверь и сглотнул набежавшую слюну. По всей избе разносился аппетитный запах щей. Сестра, видать, наготовила. Для кого и варит, дура? Сама ест меньше воробья. Дочку отправила к свекрови — подальше от греха, то бишь от дядьки. Так и ладно, он не в обиде — чем меньше народу, тем больше кислороду. Ишь, краля — позу держит, не разговаривает. Ничего, скоро у тебя сладкая жизнь закончится, Танечка!
Запах квашеной капусты приятно щекотал ноздри, в животе заурчало. Отбросив колебания, Кабан решительно завернул на кухню.
Татьяна возле рукомойника чистила кастрюли. Она даже не повернулась в сторону брата. Кабан же схватил самую большую миску и навалил себе солидную порцию, ополовинив на раз кастрюлю. Вот так-то, Танюша! Попробуй, что-нибудь скажи. Но сестра молчала.
Детина опустошил блюдо, громко отрыгнул и, ковыряя пальцем в зубах, сообщил сестре:
— Я с утра собираюсь в город съездить. Работу поискать. Так что, пораньше спать лягу. Ты меня не буди.
Женщина ничего не сказала в ответ. Она продолжала молча тереть кастрюлю. Да пропади ты пропадом, злыдень! Дал же Бог братца!
Татьяна была на тринадцать лет старше Кабана.
Она помнила, когда мать привела в дом здоровущего дядьку, как оказалось — недавно освободившегося из лагеря. Мама объявила Танюше, что теперь это будет её новый папа. Глупая, наивная женщина! Не понимала она, что в двенадцать лет человек уже почти взрослый.
Новоявленный «папаша», бывший на десяток лет моложе своей жены, оказался настоящим тираном. Самый что ни на есть волк в овечьей шкуре — злой и хитрый. Девчонка боялась возвращаться домой после школы, особенно, когда мама работала в вечернюю смену. Ещё как-то сдерживающийся при супруге, наедине с Танюшкой отчим зверел. Он буквально истязал падчерицу за малейшую провинность: бил девчонку ремнём, запирал её в тёмном чулане, лишал ужина. Матюгом и тумаком «воспитывал» ребёнка поселившийся в их доме дядька.
А перед сном, лёжа в своей кроватке, Танюшка мысленно разговаривала с отцом, погибшим на лесозаготовках два года назад. Девочка жаловалась папочке и просила помощи. Ведь никто не знал, как ей было плохо.
