Сразу за дачей — лес, невдалеке в зеленых берегах протекает тихоструйная Клязьма. На отшибе небольшой флигелек. Вокруг ни души, даже голосов не слышно. Где же персонал коммуны, мои будущие воспитанники? Я вошел в коридор, открыл ближнюю дверь в огромную совершенно пустую комнату, в конце которой виднелась сцена, полузакрытая полосатым дырявым занавесом. В углу собраны стулья, некоторые валяются на полу. На бревенчатых стенах выцветшие портреты Маркса, Энгельса, Ленина.
«Клуб?»
Но вон висит ящик с красной надписью «Аптечка». Что же это за помещение? Э, да ведь тут живут беспризорники, у них все вверх ногами. Найти бы хоть одну живую душу!
Я вернулся в коридор, постоял и хотел уже ткнуться в следующую комнату, когда увидел мальца, спускавшегося сверху по неширокой лестнице.
— Дружок, — обратился я обрадованно. — Как мне найти заведующего коммуной? Или политрука?
Он даже не взглянул на меня, продолжая медленно спускаться вниз. Ступеньки лестницы скрипели под каждым его шагом. Я повторил свой вопрос и уже хотел загородить мальцу дорогу, когда он, не повернув головы в мою сторону, тихо ответил:
— У заведующего нет кабинета. В комнате счетовода сидит… во флигеле. Политрук с ребятами на футбольном поле.
И продолжал свой путь. Я стоял в полном недоумении.
— Не проводишь меня к кому-нибудь?
Ответом меня малец не удостоил, толкнул наружную дверь. Я последовал за ним. Сентябрьское солнце светило по-летнему, над лесом не виднелось ни одного облачка. Какой чудесный денек! А воздух! Не то, что в Москве. А тут нервы портишь. Мой «спутник» молча зашагал к опушке.
— Ты куда идешь-то? — спросил я.
— Да на футбольное поле ж.
Я с облегчением пошел с ним рядом.
С того дня минуло много лет, но в моей памяти ярко запечатлелся и пустой клубный зал с красной надписью на ящике: «Аптечка», и молчаливый мой спутник. Фамилия его, как узнал я на следующий же день, была Коровин, но звали его все Коровушка. Было ему четырнадцать, и отличался он удивительным спокойствием и неповоротливостью. Коровушка был определен в первый класс коммунской школы и за учебный год пропустил чуть ли не четверть всех уроков. Как-то весной я встретил его в клубе возле той же аптечки и спросил:
— Ну как, читать научился? Что написано на этом ящичке?
Коровушка долго и пристально рассматривал надпись, а потом медленно прочитал, отделяя каждую букву:
— А. Пы. Те. Кы. А.
— Правильно. Так что же получилось?
— Амбулатория.
Все это, повторяю, случилось уж потом, а пока мы с Коровушкой вышли на большой пустырь, заросший травой, по бокам которого маячили жердевые ворота. Десятка два одинаково одетых воспитанников гоняли по нему грязный футбольный мяч. В стороне стоял костлявый мужчина с уныло свисающим носом, в порыжевшей от солнца гимнастерке. Это и был политрук Голенов, его я и приехал сменить. Мы познакомились. Ребята не обращали на меня никакого внимания.
