Сегодня два человека убеждали меня написать об этом – моя жизнь, искусство, которое стало моей жизнью, результат. Фрумак, Калужнин, Британишский, Гершов, Устюгов, Кондратьев, Стерлигов. Удивительно, что я опередил всех на 10–15 лет. Есть дневники, есть своя биография, с которой я порвал, делая новые шаги…
…На мольберте Эндера… запись: «Человек – это лишь то, что он делает для себя» (кажется, Ренуар).
4.12.97. …Сегодня выставка Устюгова. Была его социальность в то время (это 60‐е годы), его чистота, обратность всему сильному. В нынешнее время денежных зубодеров его незащищенность тоже выглядит вызывающе.
15.12.97. Попробовать через Устюгова, через его патологию и судьбу, показать страхи того времени. По сути, это может быть исторический роман 70–80‐х годов.
31.12.97. Валя Поварова сегодня говорила об удивительном «примитивизме» Устюгова – такого почти не бывает, разве это можно сравнить с культурными и хитренькими «митьками». Там – прием, здесь – органика.
23.2.98. Малевич в записках Лепорской говорит, глядя на картину Курдова:
– У настоящего живописца должна быть цветобоязнь.
7.5.98. Вчера сравнительно доброе событие – еврейская выставка в Музее этнографии, сделанная, по сути, мною, но прихваченная слегка другими. И все же я – главный. Никто другой не смог бы объехать коллекционеров – и сделать такую экспозицию.
3.8.98. Сейчас читаю материалы о Кордобовском. Художник был очень хороший, я делал его единственную выставку, да и то после его смерти. Теперь согласился писать о нем. Книгу? Очерк? Повесть? Пока трудно сказать, что будет. Но попробовать стоит[656].
10.8.97. Читаю материалы Кордобовского. О чем писать? Путь. Очень трудный путь нечестолюбивого, не нашедшего возможности себя заявить человека. А внутри – огромная натура, мощный дух и большие знания. Переписка со Смирновым[657] – обычным художником, но думающим и на войне, дает очень много.
17.8.98. Читаю военные письма Кордобовского. Потрясен глубиной и умом этого человека. Он пишет 18-летнему ученику о том, что тому не дает, даже запрещает знать его время. Это и «Мир искусства», и многое еще… Господи! Помоги написать об этом человеке. Я не знал года полтора, о чем писать, и вдруг пришло нечто, но как дальше – еще не понимаю… Пока – растерянность и потрясение перед чем-то очень большим… Даст Бог!
3.9.98. Вчера была Чудновская Галя[658], ее рассказ:
– Абрам Филиппович (отец Феликса[659]), когда к ним приходил Гершов, перевешивал его работу из коридора на место рядом с Шагалом. Гершов долго смотрел на стену, затем вздыхал:
