. И то, что я видел, меня взволновало.
Что это было? Почему?
В книжке Оскара Вальцеля я когда-то прочитал, что «есть искусство, видящее свою высшую ценность в способности точного воспроизведения действительности, и есть искусство, которое вообще не хочет передавать действительность…» Искусство это ищет свое выражение духовного, высшего, гармонического. Стерлигов, мне кажется, именно такой художник. Только его путь – и это видно на выставке – не обошел первого варианта, а прикоснувшись к нему, двинулся к духу.
Безусловно, он должен был любить икону, рублевскую «Троицу», но, любя это, он искал свой путь, свое познание цвета и пространства, свое освоение божественного.
Он любит мир наш, он хочет передать свой восторг перед миром, поэтому его пейзажи, его Лисий Нос или его море – это слияние высших сил, земного и небесного. Этот восторг в живописи, гимн цвету поднимает Стерлигова до уровня иконы.
Говорить о Стерлигове, найти точную метафору его творчества трудно. Но есть стихи Ходасевича, которые могут сказать то, что я не смог выстроить в своей речи:
Имей глаза – сквозь день увидишь ночь,
Не озаренную тем воспаленным диском.
Две ласточки напрасно рвутся прочь
Перед окном шныряя с тонким писком…
Стерлигов имел удивительные глаза и точные убеждения. Он знал, что требуется от искусства, и умел внушить это своим ученикам. Зная, что нужно и как нужно, он все же поднялся в воздух и выпорхнул за синеву.
В его искусстве, я уверен, есть космос, космические начала. Он объял мир, соединил землю и небо. Но и далось ему все это непросто. Он выплакал очи, он стал духом. И он увидел тот свет, который никто до него не видел. И он оставил этот свет нам.
17.12.86. Зиммель[589] пишет, что у живописца-экспрессиониста душевное напряжение передается руке, как жест, вырастающий из внутреннего движения, или крик, передающий боль. Вместо «модели» художник имеет «повод»[590].
Для художника типа Стерлигова жизнь, природа – это не «модель», а «повод». Он ищет пути самовыражения, гармонии, чистоты духа. Зиммель называет это «зрелостью силы».
26.12.86. Был вечер Стерлигова. Говорили: я, Ковтун, Спицын[591], Александрова[592], Ковенчук[593]. Ковтун – прекрасно.
«Белое на белом – нравственность современности» – Стерлигов.
«Не правда истины, а правда справедливости».
Икона – это лик и лицо. Он искал лик лица.
«Висят, но не весят» – Малевич, т. е. потеряли верх и низ.
Крученых о Филонове: «Смутьян холста и очевидец незримого».
