Пишет книгу Крестинский, вот проблемы, которые он назвал.
a) проблема раннего развития личности (если сегодня инфантильность взрослых). Ася – человек поразительный, ее сочинение на тему «Анкор, еще Анкор» Федотова удивительно. Большой гармоничный талант.
b) взаимоотношение личности с большим духовным потенциалом с окружающей средой.
c) Разговор о жизни и смерти. «Сколько ты оставил после себя» – Распутин. «Пожар».
Аршакуни: «Художник – это мышление». Понять.
5.3.86. Хочу выставки на следующий год:
Стерлигов и Глебова…; Иван Иванович Годлевский; Сырнев; Альберт Розин «1812 год» – 14 работ к 175-летию Бородинской битвы; Семен Павлов; Осолодков (?); Н. И. Костров, А. А. Ведерников (?)[583].
29.4.86. Открыли выставку Флоренской Раисы Александровны. Был шок у принимающей, убедил ее только текст Ковтуна. Она сказала: «Ну что это Ковтун выдумал?» И ахала. «А вот примитивисты – это было чудо»[584]. Потом все же авторитет Ковтуна ее свалил.
Позвонил Ковтуну – он счастлив, что Флоренская. Он ею потрясен.
Пытаюсь читать о русской иконе – Флоренская полна в акварели иконными мотивами.
8.11.86. Готовим выставку Стерлигова. Неожиданно бывшее под запретом стало официальным (становится). Все вдруг переворачивается вверх тормашками. «Огонек» – только что самый оголтелый журнал – критикует «Огонек» недавнего прошлого. Каждый день что-то прибавляет. Пресса обогнала жизнь, а в жизни еще покой и непонимаемое удивление.
Вчера говорил с Ковтуном. Проблему выставок должны решать искусствоведы, – сказал он. Его ввели в бюро, и он тут же предложил «опорные» экспозиции – скажем, Матюшина. Мы – Кострова с Матюшиным вместе.
За неделю была заказана ему монография и альбом Филонова. Вышли воспоминания о Филонове в «Неве»[585]. Одним словом, новый этап, в котором жить легче, воздуха больше – нужны ли были потери, которые понесли в прошлое десятилетие?!
5.12.86. В Союзе открыл выставку Стерлигова и вызвал некий ропот и замешательство. Толстая дама 55 лет, воспитанная на живописи Налбандяна[586], развела руками, шипела: «Где Лисий Нос? Не вижу носа!» По ее мнению, если уж нос, да еще лисий, он должен быть вытянутым и длинным, и никакой цвет, никакая лазоревая даль ее не убеждала.
Так как же быть со Стерлиговым, кто его боги?!
…Когда-то на выставке П. И. Соколова[587] я увидел седого мужчину, старика – не старика, который просто шагнул на нас перед тем, как сказать слово. Он выбросил руки вперед и охватил невидимую сферу, он говорил о любви художника к миру, о его – Соколова – понимании пространства. Слов уже не помню, но помню ощущение удивления, чувство от выплеснутого переживания. Позднее я увидел учеников Стерлигова и его самого на выставке дома, на Ленина, 50, у Ген. Зубкова
