меня вызывает (он не знал, что Федоров – имя для меня очень известное по «делу Ермолаевой»). Затем ее снова арестовали.
– Она, кажется, сошла с ума?
– Я этого не знаю. А как художнице я ей помогал. У нее был бездарный муж.
– Смирнов?
Он удивился, что я знаю, кивнул.
Рождественский мучается прошлым. Оно его гнетет, очень больно оно из него вырывается – он нервничает во время разговора.
Рожд.:
– Собирались в разных домах. У нас с Юдиным, у Ермолаевой, у Стерлигова, в ГИНХУКе. Орали так, обсуждая искусство, что потом смеялись:
– Тише, бабушка услышит.
Спорили дико. У Стерлигова была жена Лидия[447], интеллигентнейший человек. Иногда приходил Малевич посмотреть работы. Я как-то пришел домой, а Малевич ходит по двору, ждет меня. Я-то его пригласил – и опоздал. Было очень неловко, но он – ничего, не обиделся.
…Поразило, когда у Малевича умерла жена Софья[448], он оказался в Москве. Я и Рояк[449] пошли на квартиру к Казимиру, он оставлял ключи. Вошли, а у него Вера Михайловна метет полы как хозяйка. Она почувствовала неловкость.
После моего возражения он подтвердил.
– Ермолаева была предана Малевичу… Посмотрите ее письмо к Ларионову в Париж (? – узнать – где)[450]. Малевич был для нее святым…
Однажды я шел из ГИНХУКа, Ермолаева впереди. Она страшно упала на спину, поскользнулась. Я бросился ее поднимать, это была такая тяжесть. Когда поднял, она сказала:
– Какой вы сильный.
О Матюшине[451] говорил как о человеке не очень глубоком, не концептуалисте. Я возразил. Он, видимо, сравнивал его с Малевичем, мало знал.
Сказал, что они шли с Юдиным – и вдруг на Васильевском острове встретили Матюшина. Джентльмен в котелке, с тросточкой, спросил:
– Вы работаете?
– Нет, – сказали мы ему, – зарабатываем.
– А вы посмотрите вокруг! Какое небо! Какая красота! Как это прекрасно!
О Хидекеле[452] вспомнил. Тот ахал:
– Уй, земля! А вы импрессионизмом занимаетесь! Его так и звали: «Уй, земля!».
24.6.94. Читаю «Рейнеке-лиса»[453]. Первое ощущение – сказка, но когда доходишь до 6‐й главы, возникают ассоциации со Сталиным, с убийством Кирова… Конечно, это не следователи. Они-то «Рейнеке-лиса» не читали, это видно по всему «протоколу», но кем-то он был выбран неслучайно.
…Писать не хочется. Помаленьку читаю «Рейнеке-лиса», возвращаюсь к ермолаевским документам. Не решаюсь начать писать – не пришло время.
…Прочитать у Федорова Николая Федоровича «Воскресение отцов»[454] – «Воскресение людей в воспоминаниях – это цель существования культуры» (для В. М. Ермолаевой).
