Я бесстрастно наблюдал, как старая дама идет по садовой дорожке с кошельком в руках. У калитки она остановилась и посмотрела на меня.
– Десять шиллингов, не так ли?
– Именно так.
Она некоторое время копалась в кошельке, потом достала десять шиллингов одной купюрой и с печалью посмотрела на нее.
– Ох, Жоржина, Жоржина, какая же вы дорогая кошечка, – произнесла она на одном дыхании.
Я с намеком начал протягивать руку, но она убрала купюру.
– Минуточку. Я забыла. Вы же должны будете снять швы, не так ли?
– Так, через десять дней.
Она решительно сжала губы.
– Ну, тогда есть еще много времени для того, чтобы вы получили ваши деньги. Вы же приедете сюда еще раз?
– Еще раз сюда?.. Вы не можете…
– Я считаю, что платить за не полностью выполненную работу – это плохая примета. А вдруг с Жоржиной случится что-нибудь ужасное.
– Но… но…
– Все, я уже приняла решение, – сказал она.
Она вернула купюру на место, захлопнула кошелек и пошла к дому. На полпути она обернулась и улыбнулась.
– Да, так будет лучше всего. Вы получите весь свой гонорар во время последнего визита.
Мы были готовы покинуть Скарборо. И по иронии судьбы мы уезжали как раз тогда, когда природа, казалось, решила нам улыбнуться.
Майское солнце светило нам, когда мы выстроились на плацу перед «Гранд-отелем» в семь часов утра, хотя большую часть проведенной в Йоркшире зимы мы прожили в темноте, а ледяной ветер швырял снег нам в лицо. Теперь же я чувствовал сожаление, глядя поверх голов на прекрасный залив, лежавший у подножия утесов, на манящий чистый песок на берегу, на огоньки, играющие на поверхности моря, а восхитительный запах моря и водорослей пробуждал воспоминания беззаботности и счастья, которых нас лишила война.
– Смир-но! – Рык сержанта-пилота Блэккета катился над нашими головами, а мы замерли в шеренгах, и у каждого в ранце были вставлены листы картона, чтобы углы были ровными, а стенки – гладкими, каждый был коротко подстрижен, у каждого блестели ботинки, а пуговицы сияли, как золотые. Мы и не заметили, как Десятое училище начальной летной подготовки превратилось в сплоченное, дисциплинированное подразделение, весьма отличное от того шаткого полуфабриката, которым мы были шесть месяцев назад. Мы все сдали наши экзамены и больше не были младшими пилотами, нам присвоили звание старших пилотов, и моя зарплата взлетела с трех шиллингов до семи шиллингов трех пенсов в день.
– Напра-во! – вновь тот же рык. – Шагом марш! Шире шаг!
