Да, Колька часто пропадал ночами, да и денежки у него всегда водились, хотя он нигде не работал. Но никаких вещей домой не приносил. Нет, драгоценностей не дарил, а вот одежду покупал — в Москве, в магазинах. В середине января он в очередной раз ушел ночью, вернулся под утро, рука была какой-то грязной тряпкой замотана. Сказал, что поранился, а как — не говорил. К доктору идти отказывался, говорил, что все само пройдет. Но ему становилось все хуже и хуже…
— Голова стала горячей, как печка. Рука чернеть начала. Но к дохтору все равно не шел. «Нельзя мне, Акулька, к дохтору» — такой у него был ответ. Потом все-таки сходил на завод, там дохтор хороший, много народу вылечил. Пришел от него грустный и злой. «Мне, говорит, Акулина, в больницу надоть, а Сашка, черт, не велит. Придется мне в свое место ехать, там в земской больнице лечиться, а не то пропаду». Собрался в два часа и уехал, даже провожать его запретил. Через день мальчонка прибежал, принес записку Кольке от Сашки. Я ее прочла. Велел, значит, Сашка Кольке вечером приходить в известное место. А ночью Сашка сам ко мне пришел, про Кольку спрашивал, ну я ему все и рассказала. Он сначала поругался на него, а потом и говорит: «А пущай лечится, авось Калуга далеко». Только мне наказал никому про Кольку ничего не говорить. Я бы и не сказала бы, если… — Акулька опять завыла.
— Успокойтесь, успокойтесь, Акулина Тимофеевна. А где эта записка?
— Надо думать — дома, если я ей печку не растопила.
— А как давно вы видели кого-нибудь из Колькиных знакомцев?
— Да после того, как Семинарист приходил, больше никого и не видела.
— Кто приходил?
— Дык Сашка. У него прозвище такое — Семинарист.
«В последнее время на московских улицах появились автомобили-извозчики, возящие публику по таксе. Существует несколько предприятий, эксплуатирующих автомобиль как средство передвижения публики. Такса у всех этих предприятий сходится. Нормально берут днем с троих пассажиров за каждую первую версту 40 коп., и за каждую последующую 30 коп.; при проезде большего числа пассажиров такса пропорционально увеличивается. Ночью надбавка к таксе приблизительно в размере около 20 %».
«Иллюстрированный путеводитель по Москве»,
1911 год
Во «Всей Москве» числился только один Сергей Павлюченко — 23-летний потомственный дворянин, студент университета, проживающий вместе с отцом, надворным советником Аркадием Станиславовичем Павлюченко, служащим на Виндавской железной дороге, и матерью Валентиной Семеновной.
