Кэп отшатнулся к стене. Темные очки слетели с переносицы, и я увидел его глаза. Светлые, холодные, они глядели с ножевым прищуром из-под надбровных дуг, как из-под двух козырьков.
— Вы не дослушали меня. Стрелять опасно для вас самих, — пояснил я, наблюдая, как кровь отливает от щек Кэпа, как его лицо становится похожим на гипсовую маску. Но больше меня занимала причудливая игра нервных импульсов в его мозгу, пути их распространения, возникающие связи между клетками и узлами.
Бедняга, если бы он знал правду о своих умственных способностях! Ошибались те, кто считал его бездарным. И он сам в конце концов ошибся, поверив им. Кстати, у него должно быть мощное воображение. Если бы он только не растрачивал его на выдумку ловушек для ближних, на устройство всяких пакостей для тех, кому завидовал, то мог бы многого достичь.
Мне пришлось поломать несколько дверей, в том числе и две бронированных, прежде чем мы выбрались с территории исследовательского центра. Много раз в нас стреляли. Возможно, кто-то из стрелявших был убит собственной пулей, но этого я предотвратить не мог, а моих предостережений они не слушали…
15
С Тагиром и его товарищами я расстался на тропинке, уводящей в джунгли. Импуны упрашивали меня идти с ними, и пришлось проявить твердость, чтобы не поддаться взрывам биоизлучений, сопровождавших их отчаянные призывы.
— Что ты будешь делать, когда вернешься к племени? — спросил я у Тагира.
Его глаза сверкнули:
— Сначала уничтожим предателей.
Он имел в виду вождя, его сына и некоторых их приближенных.
— А потом?
— Мы пойдем далеко в джунгли — к пещерам. Возродим обычаи. Все будет как прежде.
Я покачал головой:
— Прежнего нельзя вернуть.
— Можно! — Он топнул ногой. — Можно! Мы сбросим одежду, которую дали злые боги, мы запретим нашим женщинам принимать подарки и дарить за них ласки. Вернемся к прежней жизни, будем охотиться.
Он смотрел на меня вопросительно, но в его взгляде был и вызов.
— Желаю успеха! — сказал я и быстро стал подниматься по тропинке. Я думал: бедный Тагир, вы можете уничтожить тех, кого называете предателями, сбросить чужие одежды, увести племя на прежние места, но к прежней жизни вы не вернетесь. Ибо как только вам не повезет на охоте или случится засушливый год, люди вспомнят время, когда они не зависели от охоты, а продукты можно было купить в лавке. Сильнее любого яда подействуют воспоминания о колбасе, конфетах, мороженом, которые ваши дети и вы сами пробовали когда-то. И женщины будут тосковать о разноцветных тряпках и стеклянных бусах… Бедный Тагир!
