Он вдруг круто повернулся, его глазки-бусинки, напоминающие глаза Коротышки, вспыхнули ярко и неистово:
— А вы любите философствовать?
— О чем?
— О жизни, мире, о их совершенстве и несовершенстве, различнейших механизмах и тайных колесиках, которые мы с вами, коллега, называем интимными; о своих взглядах на эти колесики бытия. Э-э, я уже понял, что они у вас есть — свои взгляды, только вы их редко высказываете, редко позволяете себе это удовольствие. Ну, не буду вас утомлять. Отличнейшего вам почиваньица.
Он медленно, до еле слышимого щелчка, закрыл за собой дверь.
Что-то мне не нравилось в этом здании и в самом профессоре, но я пока не мог разобраться в своих подозрениях. Кэп говорил, что мы поедем в микробиологический исследовательский центр, где изучаются способы борьбы с некоторыми болезнями, в том числе вирусными, и проверяют воздействие лекарств группы интерферонов. Упомянул он, что вирусы здесь используют и как генетические модели, а это меня особенно интересовало, тем более, что, по его словам, здесь мне предстояло встретиться с одним из крупнейших микробиологов и генетиков нашего времени — так он величал «старого Суслика», профессора. Кэп обещал, что завербованные импуны будут работать в Центре проводниками экспедиций, а также уборщиками и лаборантами в вивариях и вольерах. Вот только… он почему-то энергично помогал вербовщику прельстить их высокими заработками, а сам до этого жаловался, что не хватает людей для работы на буровых. Но разве такая маленькая логическая неувязка давала повод для подозрений?
Я принял душ, опустился в мягкое кресло на роликах и мгновенно перенесся к ней.
— Ты так давно не приходил, — сказала Людмила.
— Я приближался к тебе.
Ее брови вопросительно изогнулись, как два лука, натянутые, чтобы пускать стрелы.
— Узнавал людей, их взаимоотношения. Ставил себя на место других, пытался понять себя.
— Понял?
— Ты должна помочь. Ты знаешь что-то неведомое мне, что-то очень важное…
— Может быть, догадываюсь. Но догадку нечем проверить.
— А если вдвоем?
— Нет, только больше запутаемся. Прежде всего, я должна разобраться в себе, в своих чувствах. Тогда выяснится, существенно ли то, что я давно подозреваю.
— …Или существенно лишь то, что есть сейчас? Это ты хотела сказать? Ну что ж, значит, пока каждый из нас пойдет своей дорогой.
И вдруг она вскинулась, углубились омуты глаз:
— Будь осторожен, умоляю. Ты можешь погибнуть вторично!
— А разве я уже погибал? Когда?
