— Прости, Великий Дог. Я должен был отомстить.
Я немедленно построил в своем воображении несколько моделей поведения различных существ в данной ситуации. Модели отличались одна от другой деталями, но были разительно похожи концовками. Такими их делала сама ситуация.
Как только я менял местами жертву и преследователя, когда это было возможно, — диаметрально менялось их поведение. Голубь клевал сокола, олень растаптывал волка, не проявляя никакого милосердия. Наоборот, как я знал из опытов некоторых ученых, травоядные зачастую оказывались намного опаснее хищников. Жестокость в этом мире была не выдумкой человека, а являлась необходимостью замкнутого мира и порождала жестокость с такой же непреклонностью, с какой действие вызывает противодействие. И чтобы быть до конца последовательным, я спросил себя: а будь на месте Кас-Боса Михаил Дмитриевич? Я произвел в воображении еще пару подстановок и вздохнул с облегчением, ибо получалось, что человек мог действовать не так, как предписывала Программа экономности. И всякий раз, когда он так поступал по своей программе гуманности, появлялась великая возможность и великая надежда.
9
— Эти люди не поехали бы без вас, док, поэтому на некоторое время нам придется расстаться, — сказал Кэп, глядя куда-то в сторону.
— Вы сообщили, что в лабораториях работают над лекарствами группы интерферона… — напомнил я.
— Значит, договорились. Передавайте привет от меня старому Суслику.
Машина тронулась. Отказавшись сесть в кабину рядом с Ником, я остался в кузове вместе с восьмью импунами, среди которых были Мапуи и Тагир. Пожалуй, для них вербовка в исследовательский центр была неплохим поводом освободиться — из-под власти Кас-Боса и уйти от расправы.
Автомобиль подбрасывало на ухабах, пыль забивалась в нос, в рот, скрипела на зубах. Люди кашляли, терли покрасневшие глаза.
Машина останавливалась, но ненадолго. На второй остановке я спросил Ника:
— Кэп мне все сказал?
Ник отвел взгляд:
— Не могу ручаться за себя, не то что за другого.
Мне не понравились его слова, и я опять спросил:
— Им там будет хорошо? Не опасно? Лучше, чем на буровой?
— Вы сами говаривали, док, что все относительно. Работа как работа.
Он недоговаривал чего-то тревожного, расплывчатого, не поддающегося расшифровке.
Машина свернула на асфальтированную дорогу, проехала немного, свернула еще раз вдоль высокого каменного забора и остановилась у массивных металлических ворот. Толстый Вербовщик пошел в бюро пропусков. Ник вылез из кабины и разминался. Он сбросил куртку, и я залюбовался его мускулистым телом.
