Он взглянул на меня поверх очков, и мне показалось, будто в переносицу ткнули чем-то острым и холодным…
8
…Обратный путь в джунгли был долгим. Мы петляли по горным тропинкам, кружили вокруг озера, сквозь прозрачную воду которого отчетливо просматривалось каменистое дно. Кэп высылал дозорных, пытался установить, нет ли погони, не следят ли за нами.
Коротышка, утверждавший, что джунгли для него — родной дом, делился со мной своими знаниями.
— Видите, док, большой белый цветок? Это, черт его побери, ядовитый лакс. Неосторожная букашка сядет на него — уже не взлетит. Верно говорю. Цветок вытянет из нее все соки, переварит полностью, разрази меня бог! Даже шелухи не останется. А ведь какие красивые лепестки, черт побери. Если человек до них дотронется — на коже вспухают волдыри. Придумана же такая западня! Патер говорил — специально для грешников. Красивая оболочка — ядовитая начинка. И так все на этом свете, разрази меня бог! Я вот думаю: и для чего столько погибели на нашу голову понадобилось создавать всемогущему?
— Думаешь, лакс создан специально, чтоб тебя караулить? — вмешался в разговор Ник и угрюмо покачал головой.
— А для чего же, черт побери, такая пакость существует? — запальчиво спросил Коротышка.
— Ты, сам по себе, тоже бываешь опасен — и не только для лакса. Ты сам по себе, и он — сам по себе. А когда столкнетесь, тогда и начинаете выяснять отношения. Оно, конечно, приятно думать: вот я, цаца великая, пуп на ровном месте. Да ведь это только кажется, что мир придуман богом специально для тебя. Как бы не так!
Я с интересом приглядывался к Нику, к его вдавленному лицу с нечистой пористой кожей, к толстым губам, между которыми то и дело блестят желтые, вкривь и вкось насаженные зубы. Оказывается, этот угрюмый человек, эта машина разрушения умеет иногда и размышлять. Пожалуй, я недооценивал его.
— А мне наплевать, что там задумал бог. Я смотрю со своей точки, черт побери!
— Со своей кочки, — небрежно поправил его Ник. — Все мы смотрим со своих кочек и поэтому не видим дальше собственного носа.
— Разрази меня бог, но если этот цветок создан и не на погибель нам, то, во всяком случае, он для нас бесполезен.
— Это другое дело, — согласился Ник, и тогда у меня вырвалось:
— Он не может быть бесполезным.
Три лица повернулись ко мне, три лица — три выражения.
— Полагаете, что его яд можно использовать для лекарства? — еще раз удивил меня Ник.
Я улыбнулся:
— Вы сами только что напоминали, что мир не создан специально для человека.
