Вадим обернулся к Улу, а когда опять посмотрел на картину, увидел на ней вместо лесного озера лишь хаотичное переплетение изломанных линий. Сначала он не поверил своим глазам, ищущий взгляд стал растерянным, а потом у него опустились плечи, и весь он обмяк. Что-то горько зазвенело в душе, как порванная струна.
Он не выдержал и, с ненавистью глядя на дальниан, проговорил:
— Так все это обман?
— Что определяет обозначение «обман» и почему ты недоволен? — спросил Ул.
Губы Вадима изогнулись. Обвинительные слова готовы были сорваться с них, но Светов предупредил его:
— Обман — это когда человек думает одно, а выходит другое.
— Человек должен добиваться, чтобы вышло то, что задумал. Он должен быть благодарен тому, кто помог осуществить задуманное, — сказал Ул.
«На что он намекает?» — Светов пытался найти связь между словами дальнианина и тем, что они все только что пережили. Неужели здесь имела место не западня, а ошибка? Он с удивлением подумал, что готов и к этому. «Почему нас все происшедшее так поразило? Разве в нашей памяти не живут десятки и сотни людей, и многих из них мы можем представить себе так ясно, как будто они перед нами? Разве не умеем мы так сильно вообразить встречу с ними, что переживаем ее по-настоящему? И разве в тайных своих надеждах и желаниях мы не подготовлены к тому, что память может материализоваться? Почему же эти способности памяти не доставляют нам такого же удивления, как то, что случилось здесь?..»
Тишина тянулась слишком долго и начинала казаться многозначительной. Нарушил ее А:
— Что бы вы хотели посмотреть?
— Сейчас мы хотели бы поспать, — сказал Светов, и земляне поняли его: нужно остаться одним.
Дальниане ввели их я круглую комнату, где стояли спальные устройства, все разные — в соответствии с невысказанными желаниями и привычками землян. Затем хозяева попрощались и ушли.
Несколько минут молчания… Только взгляды…
— Подумаем о чем-нибудь веселом, — сказал Светов, и все поняли: не выдавать своих мыслей дальнианам. Но как же тогда обсудить положение?
— Эзопов язык, — предложил Светов, и они подумали: этого шифра дальнианам не понять. Ведь люди не будут при каждом изречении или имени героя вспоминать обо всем, что скрыто за этим. Они уподобятся близким родственникам или закадычным друзьям, и несколько слов, которые покажутся другим ничего не значащими, для них будут говорить об очень многом благодаря воспоминаниям. А впрочем, разве все четверо не стали близкими родственниками здесь, на чужой планете, и разве вся история Земли не превратилась сейчас для них в почти «семейную историю»?
