Гобби, торопливо открыл дверь, выскользнул, протянул мне руку, но… Но тут вдруг до меня дошло, что всё это значит конкретно для меня! Кровь, фактически являющаяся сильнейшим артефактом неснимаемого приворота, я…
— Лорд Гаэр-аш, — я растерянно посмотрела на ректора. — А я… я…
Мне внезапно стало как-то совершенно не по себе. Я в целом не люблю привлекать к себе внимание, предпочитаю, чтобы меня просто не замечали, как впрочем и все артефакторы. А то, что рассказал ректор, это…
Гаэр-аш улыбнулся. Снисходительно и в то же время в его глазах словно плясал огонёк насмешки. Казалось, мой невысказанный вопрос останется без ответа, но заметив, как поникли мои плечи, ректор обманчиво мягко спросил:
— Неужели ты действительно думаешь, что для тебя уже может что-либо перемениться? Ты находишься под моей защитой, Риа. Какая бы кровь не текла в тебе, это ничего не изменит. Никто и никогда не посмеет даже косо взглянуть на мою воспитанницу. Выходи, твой крайне любопытный и непредсказуемый Гобби так же крайне нетерпеливо тебя ждёт. К слову, ты взяла деньги с собой?
Отрицательно покачала головой.
— Риа-Риа, — укоризненно произнёс Гаэр-аш.
И достал мешочек с монетами, после чего молча передал мне. А едва попыталась отказаться, сообщил:
— Отдашь дома из тех, что я выдал для расходов на месяц. Ступай.
Гобби практически вытащил меня из кареты. И дверцу за мной закрыл.
* * *
А вот после этого чёрное транспортное средство, запряжённое четвёркой вороных лошадей удивительной красоты и управляемое умертвием, пугающим жуткой улыбкой всех окружающих, неспешно нас покинуло, вскоре совершенно скрывшись из виду. На оживлённой городской дороге остались я, Гобби, торопливо надевающий на свою лысую макушку щёгольскую шляпу-цилиндр, и мешочек с монетами у меня в руках. Зомби, осознав что я так и стою, как громом поражённая, мешочек у меня отобрал, видимо опасаясь воришек, спрятал у себя в нагрудный карман, после чего предложил мне локоток, извлёк из кармана раздвижную трость и с видом зажиточного дядюшки повёл меня вперёд к лавкам.
Но вместо того, чтобы зайти в первый попавшийся магазинчик, Гобби повёл меня дальше, свернул в ближайшую подворотню, на удивление чистую, но мрачную и едва заметную, благодаря выкрашенным в чёрное стенам прилегающих домов, подвёл к тупику, завершающему подворотню, и трижды постучал в глухую стену. Про глухую это я зря сказала, потому как стена оказалась очень даже слышащей, а ещё говорящей и осведомившейся у нас:
