Во-первых, интерпретирующий разум постоянно выносит суждения без полного учета фактов, и он считает, что эти толкования верны, по большей части не сомневаясь в своих заключениях. Когда позднее выясняется, что догадка неверна, интерпретирующий разум иногда дает ей ярлык ошибки, но, основываясь на результатах ранее описанных экспериментов, можно с уверенностью сказать, что многие из этих просчетов остаются незамеченными, и мы никогда об этом не узнаем. Как и в случае с пациентами с расщепленным мозгом, которые думали, что снежная лопата нужна для очистки курятника, или вставали, чтобы что-нибудь выпить, эти исследования показывают: когда действия или факты возникают там, куда у левого полушария нет доступа, интерпретирующая часть нашего сознания сама находит объяснение происходящему. Однако оно может не иметь ничего общего с реальностью.
Второе, что упускается из виду в объяснении «Я сделал предположение», – это презумпция «Я». В экспериментах то «Я», которое делает предположение, лишь интерпретирующая часть разума. Мы уже видели, что это «Я» может ошибаться во многих вещах, касающихся окружающего мира, поэтому вполне вероятно, что оно ошибается и в интерпретации самого себя. Это то, что пытается выразить Газзанига, когда говорит о «нашем вымышленном Я».
Это также то, что духовные традиции Востока высказали более 2500 лет. Многие из них, и в частности буддизм, недвусмысленно утверждают, что идея «Я» – очень убедительная выдумка. Кроме того, они предполагают, что осознание и принятие того, что «Я» – это иллюзия, могут прекратить страдания.
Почему они проводят эту связь? Что ж, неточные объяснения, порожденные левым полушарием мозга, а также предположение об этом «Я», – наиболее распространенные причины испытываемых нами внутренних терзаний. Давайте посмотрим на простой пример из реальной жизни.
У меня есть подруга, которая была убеждена, что коллеги недолюбливают ее. Она говорила об этом ежедневно и расстраивалась. Все стало так плохо, что она начала бояться ходить в офис. Затем что-то случилось, и она узнала, что ее догадки о чувствах других были полностью ложными; ведь на самом деле все было наоборот. Узнав об этом, она осознала, насколько неточно мозг истолковывает ситуацию, и сам же из-за этого страдает.
Большая разница между восточными духовными традициями и психологией заключается в том, что первые познали это чувственным путем, а вторые – экспериментально (и случайно, если уж на то пошло). И, на мой взгляд, это означает, что изучающие и преподающие психологию все еще в значительной степени не могут оценить, что значит воспринимать интерпретатора как выдумку.
