Шкловский понял, что он далеко [уйти] не может, но добрался до Ларисы Рейснер, которая его знала. Ларисе Рейснер он объяснил, что его ловят и что ему беда. Она, взяв с него слово, что он ничего дурного не станет делать, оставила его у себя, а сама поехала и привезла ему бумагу, подписанную, если не ошибаюсь, Троцким, – «каждый, который позволит себе наложить руки на носителя этой бумаги, будет покаран». Таким образом он тогда вылез из этого>159.
Когда Шкловский попался и его должны были судить на процессе эсеров в 1922 году, он сбежал в Финляндию>160. А в Финляндии были всякие неприятности, и ему нужно было доказать, что он не большевик. Тогда он обратился к Репину с письмом, где он попросил его заступиться. Репин ему ответил письмом, которое хранилось у меня (когда Шкловский уехал [в Москву], он оставил его у меня, и я его передал в Славянскую библиотеку – Slovanska knihovna – в Праге; весь этот архив потом забрали русские). Письмо было короткое, характерным крупным репинским шрифтом написанное: «Как же Вас не помнить? Вы мне всегда нравились, напоминали [я не помню теперь, кого – не то Сократа, не то кого-то другого. – Р.Я.] своим видом. Но Вы пишете, чтобы я удостоверил, что Вы не большевик, и пишете мне это письмо боль шевистской орфографией. Как же я Вас стану защищать?» И он не вступился за него.
* * *
Однажды Володя мне говорил, что у Бриков тесно: «Когда мне хочется писать, мне нужна своя комната». На четвёртом этаже в доме Стахеева, над квартирой моих родителей, на той же площадке, где жил я, жил один Бальшин>161. Это был некрупный буржуй, очень добродушный, но недалёкий человек. И он в это время обратился ко мне: «Боюсь, меня будут уплотнять. Нет ли у Вас какого-нибудь хорошего, смирного жильца?» – «Есть». – «Кто это?» Я говорю: «Володя Маяковский». Бальшин никогда не слыхал о Маяковском. «Где он работает?» Я говорю, что в РОСТА работает (но не говорил, что он поэт). «А тихий человек?» – «Да, тихий». – «Ну, познакомьте!» Я их познакомил, и при мне произошла следующая сцена.
Маяковский сейчас же соглашается. Дверь прямо в переднюю, можно сразу выйти. Бальшин сообщает, сколько это будет стоить, а Маяковский говорит: «Что Вы, что Вы, это мало!» и предлагает ему большую сумму. Тогда Бальшин устроил ему всё, что было пошикарней и, в частности, навешал в комнате разные ужасные картины. И когда Маяковский пришёл, он сказал: «Уберите предков!» Бальшин убрал>162.
Бальшин поставил ему ещё пианино с золотыми, так называемыми свадебными свечками. Это Маяковский принял. Потом он мне рассказывает: «Вот что произошло: ночью электричество погасло, а я стихи пишу (он тогда писал „150.000.000“). У меня как раз настроение стихи писать – и темно. Я вспомнил про эти свечи и до утра их сжёг». Бальшин страшно возмущался этим.
