– Чужак у фермы. Я чувствую его.
– С чего ты это взял? – резко спросил его кто-то, Хасл даже не понял – кто.
– Он копает яму для своего товарища. А Зверь сегодня спит. Мы можем оставить пару часовых здесь, пока остальные идут на охоту.
– Парень, ты меня пугаешь, – сказал Эзмел, хватая Хасла за плечи и разворачивая к себе. – Ты, часом, не на ходу уснул?
– Мне можно доверять, – ответил молодой охотник, заглядывая своими глазами-стебельками в глаза старого рыбака. – Я чувствую чужака. И пока это продолжается, нам лучше не терять время. – Он улыбнулся, и пшеница у тропы зашевелилась, хотя никакого ветра не было.
Эзмел отшатнулся от Хасла, на его лице проступил благоговейный ужас.
– Ты получил-таки Дар Друга, – полуутвердительным тоном произнёс он, прикасаясь к выжженной на груди звезде.
– Я только сейчас осознал это до конца. Пошли, убьём чудовище, пока оно не поубивало нас: я чую в нём злобу. Злобу и желание отомстить. Командуй, старик.
– Теперь командуешь ты, – сказал Эзмел.
– Хорошо. Нерек и Жерев сторожат тропу, остальные идут за мной.
Они спустились на поле, и Хасл пошёл первым, указывая направление. Каменщиков он отправил правее, чтобы они двигались по краю болота. Остальные зашагали напрямую к ферме – в поле чужаку не скрыться, а к Серому зверю даже он не сунется.
Когда их ноги соприкоснулись со стеблями пшеницы, Хасла невольно передёрнуло. Ощущение было таким, будто кто-то втыкает ему в пятки иглы. Каждый смятый и сломанный стебелёк отзывался в нём болью, несильной, но раздражающей, тянущей и никуда не пропадающей.
Хасл вёл облаву на чужака, но перед его глазами лежало не чёрное поле с чахлыми ростками. Он видел голубое небо, будто блестящие склоны гор и… настоящее поле. С жёлтыми колосьями, достающими груди, с сотнями полёвок, снующих между ними, куропатками, устраивающими гнёзда в укромных местах, и тучами насекомых, вьющихся в воздухе. В ноздри ударили незнакомые пьянящие ароматы. Слева от них по тропе со смехом пробежала девушка, её живот ещё не округлился, но в нём набирала силу новая жизнь. За девушкой гнался высокий, выше Хасла на голову, парень. Он поймал её, схватил за талию и потащил к полюбившемуся им месту – небольшой полянке у ручья. Там они займутся любовью со всей страстью женатой всего несколько месяцев пары, познавшей друг друга только после брака. Примятая трава будет стонать под их телами, и это будут стоны страсти, боль зарождающейся новой жизни…
