Каменщики спали, и только один из них видел кошмары о чёрном существе, загнавшем его в руины Бергатта. Но, так как он очень устал, даже это не могло его разбудить.
***
– Просыпайся, твоя очередь, – прошептал Эзмел, тряся Хасла за плечо.
Молодой охотник не спал уже некоторое время, с того момента, как рыбак решил его разбудить, но лежал с закрытыми глазами, пытаясь хоть на какое-то время задержаться в той сладостной дрёме, в которой ему грезились Мирека без платья, лежащая в его кровати. Странно, но Хасл всегда просыпался в тот момент, когда что-то вот-вот могло помешать его сну, без разницы, будь то Микке, решивший сыграть с ним шутку, или птица, собирающаяся шумно взлететь. Об этой его особенности знал только отец. Вернее, благодаря отцу о ней не знал никто: когда Хасл рассказал ему о своей манере пробуждаться, он строго запретил говорить об этом кому бы то ни было.
– Большую часть времени ты среди друзей, – пояснил отец. – Но когда-нибудь может оказаться так, что рядом окажется враг, и, возможно, он решит подстроить тебе ловушку во сне или вообще попробует убить, ему будет невдомёк, что ты уже не спишь и готовишь ловушку ему.
Пока никто убить Хасла не пытался, но совета отца он никогда не забывал.
– Кого ещё будить? – шёпотом спросил охотник, зевая и протирая глаза.
Время, кажется, уже перевалило за полночь, значит, он спал часа четыре. Неплохо, но можно было бы ещё...
– Никого. Мне сегодня не спится. С возрастом после волнений засыпать становится всё сложнее.
– А.
Охотник и старик уселись у пустого дверного проёма приютившей их развалюхи.
– Кажется, что совсем не хочешь спать, а назавтра весь день мучаешься. – Эзмел какое-то время помолчал, а после горько усмехнулся. – Но, возможно, завтра нам придётся позвать Друга, и, если наступит моя очередь, спать мне больше никогда не придётся.
– Никто не знает, что бывает с теми, кого уводил Друг.
– Кроме того, что они никогда не возвращаются.
Теперь настала очередь горько усмехаться Хаслу.
– Наверное, поэтому мой отец плакал, валялся у него в ногах и просил пощадить.
Какое-то время Эзмел молчал, но после паузы всё же осторожно произнёс:
– Думаешь, лучше бы он взбесился, как Ульме?
– Ульме был трусом, всегда. Мой отец – нет. К тому же, Ульме даже не дождался прихода Учителя.
– Я видел людей, которые вели себя и похуже, когда Учитель призывал их. Один даже пытался напасть на него, но это было очень давно, двадцать три года назад.
– Не скажу, что это меня сильно успокоило.
