***
Могильщик появился в таверне через четверть часа после того, как ушёл за рюкзаком. Здесь было битком – все, кто лишился крова, собрались в главном зале, стащив сюда те свои пожитки, которые удалось спасти из огня. Хасл сидел за столом у камина вместе с Микке и Хоркле, и Велион уселся к ним, водрузив рюкзак между кружками.
– Кто-нибудь умеет шить? – буркнул он, доставая нить и иголку.
– Глубокая рана? – спросил Хасл так, будто очнулся от долгого сна.
– Всего лишь лопнула кожа: плащ принял основную силу удара на себя. Но зашить нужно.
– Хоркле, принеси нашему новому другу чего-нибудь покрепче. И приведи Хорию. – Хасл говорил так, будто он здесь хозяин, и, судя по тому, что невысокий пожилой мужчина побежал выполнять его распоряжение, так и было.
– Она тогда зашила мне рану так хорошо, что даже шрама почти не осталось, – сказал охотник могильщику.
– Смотря что в твоём понимании «почти не осталось», – фыркнул тот в ответ.
На него смотрели с опаской, но открытой враждебности во взглядах как будто не наблюдалось. Резкая перемена настроения, если вспомнить первые две его встречи с местными – тогда в него просто начинали кидать камни и кричать от ужаса. Сейчас же…
Наверное, сейчас они поняли, что он им нужен.
– Что, тоже поняли, что ваш Друг – больной ублюдок? – хмыкнул Велион.
Один из уродцев, сидящих поодаль, выругался и поднялся из-за стола, но его усадили обратно. Остальные напряглись, однако же начали переглядываться.
– Микке, расскажи всё сначала, – сказал Хасл.
– Когда Друг увёл Хасла, мы… ну, я и Эрли… хотели открутить Эзмелу голову. Мы подкараулили его у выгребной ямы, но в то же время вернулся Друг. У него было разбито лицо, и из-под шляпы кровь текла… – Микке поёжился. – Он орал как сумасшедший. А когда нашёл Эзмела… – Охотник замолчал.
– Он отрезал у него щеку и приложил к своей ране, – закончил за рассказчика Хасл. – И держал её у себя на темени, пока рана не зажила.
– А потом он приказал ждать его подругу, – добавил появившийся будто из ниоткуда Хоркле. – Орал, что мы её напугали и сами виноваты в том, что она нас убивает. И чтобы один из нас приготовился понести наказание за Хасла.
С трактирщиком пришла невысокая худенькая девушка, на лице которой было заметно меньше шрамов, чем у большинства собравшихся. Она принесла с собой чистых тряпок и кувшин с горячей водой. С достойной сноровкой принялась промывать могильщику рану, пока её отец наливал ему в кружку крепкого кислого эля. Велион вцепился в кружку, стараясь выпить как можно больше – захмелев, он почувствует меньше боли. Его шкуру портили много раз, но шитьё – одно из самых мерзких ощущений. Хуже, наверное, была только та стрела, что засела у него в бедре лет десять назад…
