– Меня зовут Хасл.
– А меня Велион, – пожал плечами чужак. – Думаешь, то, что тебя зовут Хасл – это повод убить твоего Друга?
Конечно же, могильщик догадался, кого Хасл просит прикончить. И не далее, как этой ночью, сам охотник рассказывал о том, кто такой Друг. И что теперь делать? Оставалось только молить? Валяться на земле, хватать за колени? Или что-то ещё? Если бы этот Велион просто хотел уйти, он уже убрал бы Хасла с дороги. Или убил и ограбил. Но он продолжает слушать, не хочет уходить. Все эти жуткие гримасы, которые он корчил ночью, лишь игра загнанного в угол. Странно, но и могильщик теперь не казался охотнику таким уж плохим человеком. И почти даже перестал пугать.
– Если ты убьёшь Друга, я стану здесь главным, – сказал Хасл.
Это была правда. Почти. Но если они убьют Урмеру, никто не посмеет противиться ему, никто не пойдёт против его Дара.
– Твой мотив я понял. Не могу сказать, что поддерживаю тебя, но и против ничего не имею – это твоё личное дело. Да и за эти шрамы и то клеймо на груди я бы тоже захотел его прирезать. Вопрос не в том, почему ты идёшь на это дело. Какой резон этим заниматься мне?
– Если я стану главным, я разрешу тебе грабить Бергатт столько, сколько влезет. Ты же пришёл сюда за этим?
Могильщик посмотрел поверх головы Хасла в сторону руин. Он молчал.
– Совмести в себе убийцу и могильщика, – продолжил Хасл. – Помоги мне, и я помогу тебе. Помни, что я пошёл договариваться за тебя с другими.
– Под страхом смерти, – усмехнулся Велион. – Но это всё же не худший мотив. – Он думал всего несколько секунд. – Чёрт с тобой, давай убьём этого ублюдка, а я смогу заняться Бергаттом вплотную.
Велион протянул Хаслу ладонь, затянутую в чёрную кожу. Охотник сжал её, и это было самое омерзительное прикосновение в его жизни.
– Эти перчатки прокляты, – сказал он, отпуская руку могильщика.
– А то я не знаю. Отдыхай пока. Твои друзья наверняка захотят нас убить, едва мы отсюда высунемся, поэтому пойдём к этому твоему Другу ночью.
Глава двенадцатая. Дань павшим
Туман словно был живым. Возможно, дело в мерзкой погоде или противном ветерке, всё время тянущем в одну сторону, но Велиону иногда начинало казаться, что туман дышит. Слабо, неровно, как тяжело больной или умирающий, но дышит.
Хасл посапывал, свернувшись в клубок. Бедного уродца трясло от холода, во сне он что-то бормотал и всхлипывал, но могильщик не собирался будить его. Уж лучше балласт, который он потащит, хотя бы будет бодрым и отдохнувшим. Пареньку, судя по виду, пришлось многое пережить за последнее время. Частью этого многого являлся сам могильщик.
