Роковое наследие. Правда об истинных причинах Холокоста | страница 62
Среди средств гарантировать победу было что-то успокаивающе прямолинейное в идее простого повышения доступности человеческого ресурса. Хотя Карл фон Клаузевиц, великий прусский военный стратег, подчеркивал, что исход битвы решают скорее тактика, лидерские качества и четкие политические цели, нежели численное преимущество, но даже Клаузевицу пришлось признать, что численность – «самый основной элемент победы»>63. Вероятно, зная эту поговорку, Мольтке и его предшественники в Генеральном штабе до 1914 года безуспешно добивались увеличения численности армии на 300 000 человек>64. Когда Фалькенхайн сменил Мольтке после разгрома на Марне, ему пришлось признать, что Центральные державы никогда не смогут сравняться с Антантой в человеческих ресурсах. Вот почему он все энергичнее подчеркивал необходимость защиты немецких позиций на востоке, одновременно подрывая боевой дух Антанты на западе с помощью более агрессивной стратегии>65.
Игра в числа велась и на дипломатической арене. Когда война только началась, многие страны, как на европейском, так и на мировом уровне, наблюдали за этим со стороны. Для Антанты и Центральных держав цель была проста. Им нужно было склонить на свою сторону как можно больше этих нейтральных стран, поскольку они верили, что каждая из них может принести стратегическое и численное преимущество. Германия отметила первую победу в этом дипломатическом покере по-крупному, когда сумела уговорить Турцию присоединиться к Центральным державам в ноябре 1914 года. Ойген Миттвох, немецко-еврейский ориенталист, приложил все силы, чтобы обрисовать значимость этого события. Он объяснял немецкой общественности, что объявленная Турцией «священная война» (джихад) дает огромное преимущество, так как направлена против христиан Антанты, а не Центральных держав>66. Но, как и в случае столь многих кажущихся прорывов в войне, вступление в нее Турции ни на шаг не приблизило победу. При многочисленной, но не обладающей новейшим оружием армии основной вклад Турции первоначально заключался лишь в расширении географии войны.
И все же немецкие сионисты навострили уши, услышав о решении Турции вступить в конфликт на стороне Германии. Сама по себе Турция не вызвала бы такого возбуждения. Но Турция как часть огромной Османской империи, включавшей в себя Палестину, – это совсем другое дело. В весьма сдержанных выражениях сионистская «Jüdische Rundschau» заметила, что новое «сражение за будущее Востока будет важно и для нас»