«Индиос, индиос», — неожиданно крикнул один из матро-сов, молча стоявших у поручней, и указал на лодку; она приближалась к нам от еще более отдаленного и менее четко различимого побережья, чем остров Сан-Педро.
Под дождем с непокрытой головой юноша и две женщины медленно и осторожно гребли длинными, узкими веслами, стоя на азиатский манер лицом вперед; несколько детей с растрепанными черными волосами сидели на корточках под навесом по щиколотку в воде, набравшейся в лодку. Они подплыли к борту нашего корабля, им бросили канат. Они привязали свою лодку и долгих два часа сидели в ней молча, почти неподвижно, обратив к нам лица с тем немым выражением ожидания и неопределенного любопытства, которое мы замечали позже у всех встречавшихся нам индейцев.
Они знали, что «Микальви» не только помогает персоналу маяков и немногим колонистам здесь, вдоль удаленного побережья на краю земли, но также по возможности заботится о кочующих индейцах и отвозит больных в морской госпиталь в Пунта-Аренас. Поэтому они приближались к па= роходу без страха, но и без радости, как дитя приближается к тому, кого оно не знает, но о ком ему говорили хорошее.
Не желая быть просто попрошайками, индейцы безмолвно предлагали свои немудреные предметы обмена: cholgas (чолгас) или choros (чорос) — громадные съедобные ракушки, морских ежей, тоже огромных размеров, и маленькие, сплетенные индеанками тростниковые корзиночки, которые они подавали на длинных жердях.
Мы хорошо знали, чего они ожидали от нас, и бросали им хлеб, сигареты и старую одежду, которые они ловили или роняли в воду, а затем молча подбирали. Только изредка их лица с прилипшими мокрыми прядями черных волос кривились в подобие улыбки, так что раскосые глаза почти совсем исчезали в складках кожи. Одна из женщин, по-видимому, напудрилась и под ее мокрыми волосами Горгоны, казалось, была надета фиолетово-розовая маска, кашицей отложившаяся в морщинах. В серьезности этих лиц, особенно детских, в тишине собравшихся в лодках людей было столько подавленности, что к горлу подступал комок.
Наконец-то нам удалось несколько ближе, чем при первой мимолетной встрече, наблюдать индейцев племени алакалуф, за чьим долгим путем к полному вымиранию мы следили по сообщениям этнографов и путешественников, опасаясь, что приедем слишком поздно. Так почти и случилось, потому что, когда появилась и причалила вторая лодка, а за ней третья, оказалось, что здесь собрались почти все оставшиеся в живых из племени алакалуф.
