— Как там Кортни?
Днем собака радовалась вернувшемуся из подземелий хозяину, но обнюхивала его подозрительно и не давалась в руки.
— Я принял душ, и она успокоилась.
«Животные чуют, — подумала Саша. — И это не смыть мылом».
— Ну, где же вы? — раздался голос Георгия Анатольевича.
Саша прошла за другом на кухню. Здесь было светло от стоваттных лампочек. Соленья на полке, аккуратно развешенные по крючкам доски, скалки и молотки, нарядная скатерть. Пахло ванилью и корицей. Ничуть не похоже на холостяцкий закуток.
Дедушка Ромы сидел в инвалидном кресле. Неизменная фланелевая рубашка, фирменная улыбка Вещуков. На столе перед ним благоухали румяные булочки.
— Только из духовки! — объявил пожилой историк. — Решил молодость вспомнить. Я когда-то был приличным кондитером.
— Гениальным, — подтвердил Рома, хрустя печеньем.
Саша надкусила аппетитный кругляш. Песочное тесто таяло на языке.
— Очень вкусно!
Георгий Анатольевич, довольный, разливал чай.
— Спасибо за фотографии, Александра. Они очень важны для меня. Словно весточка от Галины с того света. Она была прекрасной, сильной женщиной. Жаль, что такой одинокой.
— У вас не сложилось впечатление, что она боялась чего-то?
— Смерти?
— Нет. Возможно, у нее были какие-то странные фантазии?
— Почему вы спрашиваете? — Высокий лоб прочертила морщинка, такая же, как у Ромы, но глубже.
— Ну, мне показалось. Я…
«Рылась в чужих вещах», — подсказала Александра Вадимовна.
— Я не все фотки вам передала. Там были совсем темные. Она снимала этаж и балконную дверь ночью.
— Что ж, — вздохнул Георгий Анатольевич, — перед инфарктом у нее были… как вы выразились, фантазии. Паранойя. Ее мучили дурные сны. Она думала, ее преследует кто-то… кто давно умер.
— Она рассказывала, кто?
— Галя особо не распространялась. Чем старше становишься, тем чаще появляются в твоих снах люди, которых уже нет в живых.
Георгий Анатольевич подул в чашку.
— Рома сказал, вы пишете новеллу?
Саша почувствовала, что краснеет. Банальный, примитивный обман, но ничего лучше они придумать не сумели. Хотя… в девятом классе она написала две главы повести о японских девочках, и единственный читатель, дядя Альберт, похвалил ее и рекомендовал продолжать…
— Подбираюсь к новелле, — соврала Саша. Рома, как ни в чем не бывало, грыз печенье. — Фэнтези на основе местного фольклора. Вы столько знаете о прошлом.
— А говорят, это поколение ни на что не способно! — засиял историк. — Надо же, писательница в нашем доме! Прославите Шестин на всю страну.
