Шестинцы, медленные, расслабленные, блуждали по проспекту вокруг памятника Ленину, наслаждались июльскими сумерками. Из десятков тысяч горожан одиннадцать человек проживало в степи, в доходном доме позапрошлого века. По дороге домой Саша задремала, опустив голову на Ромино плечо. За окнами электрички проносились поля, посадки и высоковольтные столбы, паслись коровы.
Мама повадилась ходить в гости к тете Свете, соседке. Они пили вино и говорили «о бабском». Саша представляла, что они поют под Стаса Михайлова или Челентано. Возвращаясь, мама пританцовывала. Саша давно не видела ее такой веселой и умиротворенной.
Она успела познакомиться (так или иначе) со всеми соседями. Во второй квартире обитала супружеская пара средних лет. Женщина работала парикмахером в салоне Речного микрорайона, а ее супруг — на комбинате. На третьем этаже, помимо симпатичной официантки Инны, проживали Абрамовы со своими детьми. Настя Абрамова была склочной и крикливой теткой за тридцать, оплывшей как свеча, в бесформенном сарафане. Периодически она вопила на детей, на своего мужа-военного или ругалась по телефону. Муж, типичный прапорщик, из тех, что смеются лишь над собственными шутками, уединялся за столиком, чтобы выпить пива.
Дети либо бегали к Речному, либо возились у турника, может быть, хоронили мух в морковных гробах или жуков в картофельных мавзолеях.
Самые обычные люди, которых не заботит история зданий, их архитекторы, владельцы, художники, рисующие мертвецов вместо героев Гюго.
Пожалуй, Саше нравился дом.
Потому что он познакомил их с Ромой.
Потому что нашел маме подругу.
Потому что в нем имелся уголок для книг и плюшевых игрушек.
А что до маленьких тайн — у кого их нет?
Даже у Сашиной мамы была тайна.
Во втором классе Саша Алексина и ее сосед по парте Стас изрисовали себе руки фломастером. Намалевали сердечки, звезды и пауков. На вопрос учительницы, что это за дикари завелись в их школе, Саша пояснила: они сделали татуировки.
— Татуировки наносят себе бандиты! — сказала учительница.
И только тут Саша поняла, что у ее мамы есть татуировка. Бледно-синий браслет на предплечье. Она видела чернильный узор сотни раз, — хотя мама его прятала под рукавом, не афишировала особо, но прежде Саша не осознавала, что это именно тату, краска, загнанная под кожу иглой.
Что ее «не ковыряйся в носу»-мама, ее «не говори с набитым ртом»-мама, ее «держи спину ровно и прекрати сутулиться»-мама имеет секреты, что у нее была жизнь до рождения дочери.
