Фигуры отражались в велосипедном зеркале. Лучи подсвечивали их со спины и не позволяли рассмотреть лица. Саша оглянулась — поздороваться.
Площадка была пуста, люди ушли вверх по лестнице. Мелькнул темный рукав. Зашаркали ноги.
«Как быстро они смылись», — поразилась Саша. Она глядела в пролет. Вверх, откуда столетие назад рухнул на бетон художник Виктор Гродт. Вдоль изгибающихся перил проскользнула тень, за ней вторая, третья. Шесть человек гуськом проследовали на последний этаж. И еле слышное шуршание ног было единственным звуком, сопровождающим шествие.
«Разве компании ходят так тихо?»
Ей стало не по себе, неразговорчивая процессия напомнила о похоронах. Соблюдающие почтительную тишину родственники, мужчины, несущие гроб. Ноша затеняет их лица и плечи.
Квартиры на третьем этаже принадлежали официантке Инне и семье с ребятишками-погодками. Мало ли кем могли быть любители молча прохлаждаться в подъезде! Кабельщиками, например. Или уборщиками, которых послали чистить чердак. Под крышей наверняка огромное пространство.
Саша все таращилась в пролет, напрягая слух, и подпрыгнула от неожиданности, услышав голос Ромы:
— Заходи! Дедушка хочет познакомиться.
Она оставила велосипед в тамбуре. Переступила порог.
— Смелее.
Апартаменты краеведа Вещука были зеркальной копией ее квартиры. Саше не доводилось раньше видеть такой домашней библиотеки. Черт, ни в их школе, ни в магазинах «Литера» и «Изба-читальня» не было столько книг. Самодельные полки опоясывали коридор, занимали стену от пола до потолка. Добрых восемь рядов, под завязку заставленных томами. Энциклопедии, учебники, собрания сочинений, старинные манускрипты. При мысли о пыли защекотало в ноздрях.
— Он все это прочел? — шепотом спросила Саша.
— Не удивлюсь.
Саша двинулась по туннелю из книг. Вход в гостиную прикрывала занавеска, нанизанные на нити деревянные кругляши. Бусины защелкали, пропуская.
За письменным столом сидел пожилой мужчина в брюках и клетчатой рубашке. Он скрестил руки на тросточке и улыбался гостье. Стеллажи плавно перетекали из коридора в гостиную. Потрепанные корешки, куда ни глянь. В углу громоздилось инвалидное кресло. Был и компьютер с плоским монитором, и лазерный принтер. Бабушка Зоя называла ноутбук «контютером». Дед Ромы оказался куда просвещеннее.
— Проходите, проходите, — сказал мужчина приятным мягким баритоном. Саша подумала, что в молодости у него не было отбоя от поклонниц. Рослый, плечистый, с насмешливыми живыми глазами на узком лице. Белоснежные волосы лишь впереди подточила лысина, сделала лоб еще выше. Если бы портрет Ромы «состарили» в фотошопе, получился бы вылитый дед.
